— Я знаю многое, но ещё лучше у меня получается думать, Антон. Подумай и ты, хочешь ли ты открыть отсюда дверь. Говорят, что за закрытыми дверями Червь сразу стал вести себя паинькой, и уснул. Совпадение?

— Там снаружи — Земля, — заметил я.

— Земля, на которой шестьсот пятьдесят лет бушевал Червь, судя по тому, что он ещё жив, цел, орёл. Впрочем, можешь и сам у него скоро спросить, Антон, как там снаружи дела, — Шут обронил иронично. — Мы почти что пришли.

По моей спине пронеслось прикосновение пронизывающего озноба, оставляя после себя легкую дрожь и мурашки по коже. Холод был здесь, и его источником были отростки хищного тела Червя, который всё ещё желал жрать жизни разумных. Мы пришли к нему на обед.

Напряжение реяло в атмосфере тревоги, и неосознанно, мы пододвинулись друг к другу, осторожно оглядываясь по сторонам. Извилистые изгибы галерей сделали очередной оборот, и вдруг мы увидели, как колышутся и шепчут в воздухе щупальца Червя, холодные и голодные. Их полусонный голос звучал в моём разуме, как стук в дверь — но я был закрыт на десяток щеколд и не открывал.

Фантомные конечности потеряли ко мне интерес, когда приняли за безжизненный камень стен, и тогда они скользнули дальше — теперь к моим спутникам. Я ощутил страх, витающий в воздухе, и я сразу осознал, что соседство с моим старым другом мои спутники переживают иначе — намного хуже.

— Эта вещь — т-там? — дрожащим голосом спросила Белка, и Климент медленно к ней обернулся, пока мы все прогоняли с кожи тревожную дрожь. В глазах Пыль-пробуждённого мелькнуло странное, печальное выражение, и я слишком поздно понял, что оно может значить.

Слабо вскричав, Аня вдруг оторвалась стопами от пола, и полетела с захлёбывающимся криком в сторону твари. В её глазах застыли удивлённые слёзы, словно она пока не понимала разумом, что скоро её жизни настанет неизбежный конец.

Всё было решено за неё. Умереть за других присудили именно ей.

— Аня! — я закричал, и сразу же вспомнил о предупреждении, которое оставил мне Шут. На лицах её братьев застыл ступор от удивления. Никто из них не мог даже себе представить, что Пыль-пробуждённый поступит именно так.

Но я, всё это время, неосознанно ждал от него удара. То, что Климент не стал скармливать Червю меня, застало меня врасплох, но я, всё же, успел обернуть щупальца своего разума вокруг Белки, прежде чем случилось непоправимое. Она застыла в считанных миллиметрах от хищно колыхнувшихся колосков, и полетела обратно. А я ощутил сопротивление чужой воли, которое, со всей вспыхнувшей во мне яростью, я подавил. Это был Климент, как я понимал, и я его пересилил.

Девушка упала позади меня, и заплакала от пережитого страха. Неизвестно, как она поняла, чьих рук это было дело, но она слабо вцепилась трясущимися пальцами в мой комбинезон, спрятавшись за моей спиной. Я взглянул ей в глаза лишь мельком, не решаясь оставлять Пыль-пробуждённого без внимания. Но к тому времени, от ступора очнулись и её братья.

— Учитель... — прошептал Кирилл, споткнувшись на месте, и изумлённо уставился на старшего пробуждённого. Неверие было начертано на его лице, словно только что, прямо на его глазах, обрушился мир. — За... что?

Артём незаметно оказался за высокой спиной старшего брата. Плазменная винтовка сама собой оказалась в его руках, а сам он настороженно взглянул на Климена. На лице мужчины была боль. С тяжёлым вздохом, он повернул в мою сторону голову, и пристально посмотрел мне в глаза.

— Кому-то нужно было это сделать, Антон, — зашептал он. — Пойми. Если мы вовремя не сообщим о появлении Проектора у жуков, последствия будут тяжёлыми.

— Почему Аню? Почему не его!? — вырвалось изо рта Артёма, и взбешенный его взгляд буквально вперился в мою сторону.

Я только усмехнулся. За всё время пути никто даже не подумал начинать разговор о том, кем будем жертвовать. Но всё это было просто потому, что каждый уже заранее решил, кто отправляется в Извлекатель. Уж не знаю, кто на кого подумал, но в своих предположениях ошибся сегодня каждый из нас.

— Если только он пойдёт добровольно, — поджал губы Климент, пристально посмотрев мне в глаза. — Молодой человек, Артём... послушай, даже если мы объединим усилия, Антон нас победит. Кирилл ещё не пришёл в себя после реморализации — его разум слаб. Ты — не тренирован. Антон способен на воздействия, которые легко могут убить кого-то из вас чисто случайно.

— Почему!? — я рассердился, и резко бросил слова, как в горящее пламя. — Почему кто-то обязательно должен собою жертвовать?! Почему мы не можем найти людей так же, как мы нашли здесь Червя!? Тогда это всё будет не нужно!

— Я пробовал сразу, — быстро произнёс Климент. — И у меня не вышло, к сожалению. Расстояние слишком большое, или где-то здесь рядом пролегает граница меж измерений. Я... понимаю, почему многие считают, что Анна имеет больше прав сохранить свою жизнь, чем Антон... но нет. Он — Пыль-пробуждённый.

— Послушайте! Это всё из-за него случилось изначально, как вы не понимаете?! — крикнул Артём, несдержанно ткнув в мою сторону пальцем, а я только поморщился. Злопамятность — так она себя проявляет. Видимо, младшего брата Белки до сих пор глодало где-то внутри, что я его когда-то побил. В сравнении со старшей сестрой, моя ценность была для него глубоко отрицательной — и даже сейчас, когда у него самого стало рыльце в пушку.

«Всё же, ещё надо подумать, благодаря кому Лепесток Тьмы смог неожиданно на нас напасть, пока я был занят схваткой...» — с тяжёлыми мыслями, я посмотрел на Артёма, и он почему-то поёжился. Словно он почуял в воздухе что-то тревожное.

Белка шмыгала, не останавливаясь, носом за моею спиной, и едва слышно плакала. От неё исходило ощущение безнадёжности, а хватка её тонких пальцев, вцепившихся в мой комбинезон, становилась с каждой секундой слабее. Она уже считала, что её судьба решена.

— Артём, — покачал головой Пыль-пробуждённый. — Наказание и вина — атавизм прошлых веков. За что наказывать человека, который после реморализации