делегации встретились в палатке, поставленной на ничейной земле между позициями сторон, для выработки деталей перемирия. Делегаты с обеих стороны были вежливы, и переговоры продвигались хорошо. В ходе второй встрече на следующий день стороны заключили соглашение об обмене пленными и телами погибших, и постановили, что линия границы на момент прекращения огня является временной - до официальной редемаркации границы. Новое командование Квантунской Армии и дисциплинированные командиры Красной Армии тщательно соблюдали эти условия. Обмен пленными был завершен, и военный эпизод на этом можно считать закрытым.

Командование Квантунской Армии приказало солдатам быть очень осторожными в разговорах и письмах домой на тему конфликта. Ротным командирам было приказано цензурировать письма, которые их солдаты писали домой. Но масштабы сражения были слишком велики, чтобы умалчивать о них, и вскоре новости о поражении у Номонхана распространились по всей Маньчжурии и по островам метрополии.

Репутация Квантунской Армии была еще больше запятнана рядом эпизодов, в которых командование приняло суровые меры против офицеров, чьи действия в бою были сочтены "неудовлетворительными". Полковник Такацукаса, командир артиллерийского полка, был вынужден уйти в отставку за то, что позволил противнику захватить свои орудия. Полковник Сакаи, командовавший 72-м пехотным полком, совершил самоубийство, чтобы избежать военного суда за отступление без приказа. Несколько японских пилотов, сбитых и попавших в плен, а позже возвращенных на родину, также были принуждены к самоубийству. Полковник Хасебе, командовавший двумя батальонам 8-го гарнизонного отряда пограничной охраны, сбитыми противником с позиций к югу от Хольстена, был вызван в штаб 6-й армии, где генералы Огису и Комацубара "предложили" ему очистить себя от позора поражения, совершив самоубийство, что он и сделал. Трагичной была судьба подполковника Иоки, командовавшего обороной высот Фуи и удерживавшего высоты три дня против подавляющего превосходства противника. Он находился на излечении в госпитале, после ранений, полученных в бою, и там ему приказали совершить самоубийство, чтобы искупить вину за отступление без приказа и "сохранить достоинство армии". Сначала он отказался, настаивая, что это несправедливо, и его солдаты сражались храбро против превосходящих сил противника. Но его обвинители были непоколебимы, и Иоки был вынужден совершить самоубийство, присоединившись к своим товарищам, погибшим на высотах Фуи. Он был не последней потерей Номонхана. Генерал Комацубара, удрученный и полностью отчаявшийся, поседевший от горя, несколько месяцев находился при штабе Квантунской Армии, как нежеланное напоминание о поражении. В декабре 1939 его наконец отозвали в Токио, и месяц спустя он официально ушел в отставку после 35 лет военной службы. Некоторое время после этого он служил в исследовательском институте обороны. Полностью сломленный человек, он умер от рака желудка в возрасте 54 лет 6 октября 1940 года, спустя немногим более года после разгрома его 23-й дивизии.

На противоположной стороне атмосфера была совсем другой. Репрессии в Красной Армии подошли к концу, и победа у Номонхана стала законным поводом для празднований и поздравлений. 1-я армейская группа Жукова отлично выполнила свою задачу. И солдаты, и их командующий знали это. Советская пресса продолжала довольно сдержанно писать о боях у Халхин-Гола, особенно по сравнению с тем, как годом ранее писали о событиях у озера Хасан. Тем не менее, герои Халхин-Гола, как их называли, были удостоены множества наград, в том числе самых высоких - орденов Ленина и званий Героя Советского Союза. В числе последних оказались Жуков и Штерн. Были награждены десятки военнослужащих и целые воинские части. Лидер МНР маршал Хорлогийн Чойбалсан посетил 1-ю армейскую группу в конце сентября 1939 и снова осыпал героев Халхин-Гола похвалами и наградами, с обещаниями вечной благодарности монгольского народа. В начале мая 1940 Жукова снова вызвали в Москву. К тому времени, когда он прибыл в Москву, вышел указ правительства о восстановлении воинского звания генерала армии, которое ранее было отменено. Жуков оказался одним из пяти первых старших офицеров, получивших это звание. Также он был удостоен аудиенции у Сталина - это была первая их встреча. В беседе со Сталиным Жуков подробно рассказал о сражении у Халхин-Гола и получил похвалу Сталина и назначение начальником важнейшего военного округа - Киевского. Годы спустя Жуков в своих мемуарах очень высоко отозвался о ветеранах 1-й армейской группы, написав: "войска, которые сражались в Монголии в 1939... в декабре 1941 воевали под Москвой против немцев выше всяких похвал".

Крупномасштабная переброска войск Красной Армии из европейской части СССР в Монголию и обратно за относительно недолгое время иллюстрирует положение России как геостратегического связующего звена между Европой и Восточной Азией. Это будет рассмотрено в следующей главе, рассматривающей связь между Номонханским инцидентом и началом Второй Мировой Войны в Европе.

 

 

 

Глава 6

Номонхан, Пакт о ненападении и начало Второй Мировой Войны

 

 

В предыдущих главах мы видели, что не только благодаря советской внешней политике дипломатическая изоляция СССР в 1938-1939 подошла к концу. После Мюнхенской конференции и провала политики Народного Фронта, в ранние месяцы 1939 Чемберлен, Адольф Гитлер и Юзеф Бек своими действиями невольно усиливали позиции Сталина. И получив на руки козырные карты, Сталин мастерски разыграл их в переговорах с Великобританией, Францией и Германией в апреле-августе 1939.

Работа дипломатии европейских держав весной-летом 1939 подробно освещена во множестве документов и тщательно проанализована с разных перспектив. Нет необходимости реконструировать ее полностью. Однако, в мае 1939, когда дела в Европе стали оборачиваться в пользу Сталина (но еще до того, как Гитлер ясно дал понять, что соглашение между Германией и СССР возможно), начался Номонханский инцидент - пограничный конфликт, инициатором которого была Квантунская Армия. На несколько месяцев вновь стала реальной возможность советско-японской войны, а вместе с ней и войны на два фронта. Интересно рассмотреть советские переговоры с Великобританией, Францией и Германией, одновременно не упуская из вида события в Восточной Азии - эта перспектива позволяет по-новому взглянуть на события, приведшие к заключению советско-германского Пакта о ненападении и началу Второй Мировой Войны.

 

Номонхан и Пакт о ненападении

Во второй неделе мая 1939, когда начались боевые действия у Номонхана, переговоры между Германией и СССР едва перешли стадию осторожного выяснения позиций друг друга. Москва сделала несколько намеков на возможность соглашения с нацистской Германией. Самым заметным из них было объявление 4 мая, что народным комиссаром иностранных дел вместо Максима Литвинова назначен Вячеслав Молотов. Литвинов, дипломат еврейского происхождения, женатый на англичанке, долгое время был главным советским выразителем антифашистской политики Народного Фронта и критики нацистской Германии. Если было необходимо достигнуть соглашения с Гитлером, Литвинов был явно не тем человеком. Молотов имел мало дипломатического опыта,