поверить, что это я. Но у нас были наши собственные шпионы. Один из них предупредил Конрета о том, что планирует Регнер.

На лице Приски промелькнуло замешательство.

— Почему Конрет не послал своих людей?

Я задавал себе тот же вопрос. И меня убивало то, что я не мог дать ей ответа. В очередной раз наши люди подвели ее. И даже если бы я не был напрямую ответственен за смерть ее родителей, фейри могли бы предотвратить это.

Губы Приски сжались от моего молчания. Но она махнула мне рукой, чтобы я продолжал.

— Я добрался туда вовремя, чтобы стать свидетелем последнего разрушения. Разрушение происходит от моего имени. Регнер использовал созданную им репутацию снова и снова, пока я не стал известен как монстр. Мясник. Я обнаружил самозванца, одетого как я, обладающего меньшей силой в лучшем виде, чем я мог бы в самом слабом. Мы… сражались. Я попытался защитить здания вокруг нас от худшего из этого. Я слышал крики. Я знал, что люди разбегаются. Я убил его.

Мои слова были пропитаны удовлетворением. Я бы убил его еще тысячу раз, если бы мог. Но он был не единственным, кого я убил.

Приска сжала мою руку. Я поднял голову. Мне показалось, что она была очень далеко. Ее лицо было мокрым, и это вернуло меня к настоящему моменту.

— Не плачь.

— Тихо. Расскажи мне остальное, Лориан.

— Когда я пронзил защиту самозванца, он выбросил свою силу по широкой дуге. Он умер, но я сбросил свою защиту. У Регнера все еще была большая часть моей силы, а я был истощен. Я не мог удерживать защиту и атаковать. Рядом был ребенок.

Я все еще мог видеть его лицо. Оно было выжжено в моей памяти. В моих кошмарах.

— О, Лориан.

— Он умер мгновенно.

— Это была не твоя вина.

Ее мгновенное отрицание задело меня. Приска не видела во мне того, кем я был на самом деле. Одно дело быть монстром, который охотится на других монстров. Который проливал кровь, чтобы другим не пришлось. Но я был монстром, оборвавшим невинную жизнь.

Я вырвал свою руку из ее и поднялся на ноги.

— Он был примерно возраста Демоса, Приска. Если бы он был тем, кто должен был умереть, ты бы сказала то же самое? Это могла быть ты в ту ночь, если бы тебя не похитили.

От одной только мысли к моему горлу подступила желчь.

Приска молчала достаточно долго, чтобы я наконец повернулся к ней. В ее глазах было такое страдание.

У меня так сдавило грудь, что я едва мог дышать.

— Прости. Решение пойти той ночью было не только из-за твоих людей. Это было также из-за эго. Моей репутации. И желанию заставить Регнера заплатить. Твои родители умерли…

— Нет, Лориан. Я плачу из-за тебя. Ты хранил это почти столько, сколько я была жива. И это было не в первый раз. Дай угадаю, как только лакей Регнера был мертв, люди вышли. Они увидели тебя. Настоящий Кровожадный Принц.

Я кивнул.

— И это выглядело так, будто ты разрушил город. Снова. Ты не пытался это отрицать.

— Конрет… он пытался защитить меня, когда умерли наши родители. Но он был моим братом. Никто по-настоящему ему не верил. В конце концов, было решено, что для блага нашего королевства, если наши враги поверят, что я действительно Кровожадный принц.

— Кто решил?

— Что ты имеешь в виду?

— Конрет решил, не так ли? Ему понравилась идея превратить тебя в монстра и направить на своих врагов. Его не волновало, что это сделает с тобой, если все будут дрожать при мысли о том, что ты придешь за ними.

Я вздохнул.

— Это был стратегический ход, дикая кошка. Регнер, вероятно, сожалеет о созданной им репутации. За эти годы мы нашли его шпионов, похитили его самых доверенных советников, и моя репутация дала нам доступ к информации, которой мы иначе не имели бы.

Она сердито посмотрела на меня в ответ.

— Мне все равно.

— Приска.

— Мне все равно, Лориан. Его работой было защищать тебя. Вместо этого он отослал тебя, когда тебе было всего девять зим, совсем одного, время от времени угощая тебя, чтобы сохранить твою лояльность. Боги, как бы я хотела, чтобы кто-нибудь спас тебя от него.

Я уставился на нее. Странные эмоции боролись внутри меня. Нежность, ярость, замешательство. Я хотел не обращать внимания на ее слова, и все же я мог также видеть логику, которую она использовала.

— Это не то, что он сделал.

Она оскалила зубы.

— Это именно то, что он сделал. Он был твоим братом, и это была его работа — ставить тебя на первое место.

Я вздохнул. Для Приски люди, которых она любила, были всем. Она не могла понять, как можно принимать стратегические решения, которые усложнили бы их жизнь, даже если бы это пошло на пользу ей и ее людям. Я бы сделал все, что в моих силах, чтобы защитить ее от этих решений, хотя я знал, что к концу этой войны ей все равно придется их принимать.

Странная тошнота, которая жгла меня изнутри, исчезла, и я притянул ее в свои объятия.

Я был монстром моего брата всю свою жизнь, на благо нашего королевства. Я не сожалел об этом, но какая-то часть меня оплакивала мужчину, которым я мог бы стать. Мужчину, который был мягким, нежным и терпеливым. Мужчину, который не горел желанием обладать этой женщиной.

Она знала худшие стороны меня, и вместо того, чтобы убежать, она дрожала рядом со мной. Дрожа от ярости. Если бы она могла, она заставила бы моего брата заплатить. Он был ее единственной надеждой на союзника, и она затаит эту обиду. Она будет лелеять ее, пока не придет время. Я знал ее достаточно хорошо, чтобы понимать это.

На сердце у меня потеплело. Приска не понимала действий моего брата, потому что была создана из верности. Если бы