— Справедливо. Плоть от плоти и кровь от крови в обмен на удачу. Значит, женщины все же выходят в море?

— Да, госпожа.

Плохо, что раньше не поинтересовалась. Столько времени потеряла. А ведь могла бы уже пересечь море. А там, на родине, уйти от северян — проще простого.

Что ж, по крайней мере, у меня появилась возможность. Впереди — долгая зима. И до весны Магни останется в доме отца.

Все повторяется — для выполнения задуманного требуется мужчина. А чтобы он подчинился, необходима любовь. Прием, старый, как мир.

Но Магни уже влюблен. Значит, придется вытеснить из его сердца валькирию. Или хотя бы затенить её образ. Это сложнее, чем подчинить романтичного рыцаря. Но сделать — надо. На кону — мой Замок. Если вернуться я могу только так…

— Скажи Нери, чтобы принес учебный меч.

— Что, госпожа?

Опять дварф удивлен. Чего ждал-то? Ахов и умиления от любовной истории? Не дождется.

— Сказала, пусть Нери меч принесет. Можно учебный.

Судя по тому, как быстро дварф выполнил приказ, хранитель оружейной обрадовался, что я перестала требовать настоящее оружие. Но сейчас мне и учебное подойдет. Только бы метели дождаться.

Тело помнило вбитые дядюшкой навыки. Правда, без практики потеряло былую ловкость. Но кружиться в снежном вихре оказалось легче, чем уклоняться от его ударов. Старый Гард давно забыл, что такое жалость, а метель, хоть и кидалась снегом, сдачи не давала. Куда сложнее оказалось найти место, где мои упражнения окажутся незамеченными до поры до времени.

Расчет оказался верным. В одну из ночей Магни буквально наткнулся на меня. Он был так стремителен, кинувшись ко мне сквозь снежную завесу! Я не устояла на ногах и села в сугроб, когда северянин сбил меня с ног, пытаясь обнять.

Но Магни уже понял свою ошибку.

— Ты? Что ты тут делаешь? — в голосе клокотали раздражение и гнев.

— Прошу прощения, господин. Я знаю, мне нельзя… Но не удержалась. Эта метель напомнила дом, и уроки, которые давал дядя.

— Тебя учили сражаться?

— Да.

Магни задумался. Потом махнул рукой:

— Иди в дом. Нечего крутиться во дворе ночью.

Начало положено. Но еще не раз молодой ярл видел меня, кружащуюся в стремительном танце с метелью. И однажды мой меч ударился о его.

Стук дерева заглушил песню вьюги. Удар, другой, третий… Магни действительно оказался прекрасным воином, я без своей силы не соперник ему. Но Гард как раз и учил меня надеяться только на себя. Так что я продержалась. Недолго, но продержалась. Я смотрела не на северянина, а на выпавший из руки деревянный меч. Снег засыпал его невесомым одеялом, быстро, словно скрывал следы преступления. А Магни, закончив поединок, даже не удостоил меня взглядом. Повернулся, и пошел в дом.

Но, когда через несколько дней снова началась метель, Магни уже не раздумывал. А я продержалась чуточку дольше. Эх, как мне не хватало силы для морока! Совсем чуть-чуть, только чтобы стать хоть немного похожей на Хальвейг внешне. Никак не могу привыкнуть обходиться без магии.

За исключением этих ночных схваток моя жизнь не изменилась. Работы много, скучать было некогда. Воды натаскать, хлеб из поварни принести, подмести пол и засыпать свежей соломой. Помимо этого хозяйка, никогда не сидевшая сложа руки, находила кучу занятий. То вещи из сундука достать, перетрясти их все на свежем воздухе, проморозить от моли, то серебряную посуду начистить до блеска. А коли управилась — сиди, шей или пряди. Фела из кожи вон лезла, чтобы работу мою выправить. Но это становилось все труднее — Ланглива проводила в доме много времени. Почему не возвращалась к себе, я не понимала. Слишком непонятны даже для меня оказались её мысли. Трудный и достойный противник. Отсутствие страха играло мне на руку: сражаться с шаманкой в моем состоянии казалось верным самоубийством. А Ланглива как чувствовала, что я стараюсь не попадаться ей на глаза — находила везде. Приглядывалась, пыталась расспрашивать.

Пока я не знала язык северян, от вопросов было легко уйти. Теперь же началась настоящая пытка. Самое неприятное, Ланглива чувствовала, когда ей лгут. Поэтому приходилось говорить правду. Хорошо, что я впитала науку искажать её с молоком матери. Но было нелегко — знания шаманки основывались не на ощущениях, а на ворожбе. Да еще руны. Я их старательно изучала. Кто знает, где пригодится подобная наука. Иногда для успеха достаточно просто пыль в глаза пустить, да притвориться знающей.

А хутор тем временем охватывало предпраздничное волнение. Я долго не могла понять, к чему готовятся, вычищая и наряжая дом. И почему вдруг оружие вытащили из комнаты, в которой оно под замком хранилось. Обновили кожаные и деревянные детали на мечах, которым лет было больше, чем мне, заново расписали старинные щиты. Пришлось обращаться к дварфам. Оказалось, на одиннадцатый день предпоследнего месяца зимы весь Север чествует эйнхерий, тех самых воинов, что пируют в небесных чертогах.

Магни заметно нервничал. Сам следил за подготовкой к празднику, гонял слуг и рабов почем зря. Дружинникам тоже доставалось, так что от него старались держаться подальше.

Молодой ярл потерял многих друзей в походах. Но, пожалуй, не только в них было дело. Этот праздник предназначался как павшим героям, так и тем, кто уносил их с поля боя — валькириям. И Магни отчаянно надеялся, что Хальвейг смилостивится и придет, чтобы принять предназначенную жертву.

И вот долгожданный день наступил. На хутор съехались гости, всем нашлось место. Слугам пришлось потесниться. Меня снова отправили ночевать в коровник, но дварфы подсказали клеть, защищенную и от ветра со снегом, и от людей — ей редко пользовались.

Пыль лежала толстым слоем, ноги утопали в ней почти по щиколотку. Груда вещей обрушилась на дварфа, едва он сделал шаг.

— Простите, госпожа Улла. Тут грязно и много хлама, зато никто сюда не заходит.

— Почему?

— Здесь хранят то, что никогда не понадобится, но жалко выбросить. Старая, забытая всеми клеть.

Тут на самом деле удобно. Прибраться, распихать по углам вещи, а что-то и выкинуть. Лучше, конечно, сжечь, чтобы не хватились. Но это потом. Сейчас нужно отдохнуть.

Овчинная подстилка, кинутая на пол, взбаламутила слежавшуюся пыль. Дварфы расчихались, а я просто задержала дыхание, пока воздух не очистился.

— Ох, госпожа, вы и вправду многое можете!

Почему способность не дышать какое то время так удивляет дварфов? Они сами ведут себя не так, как положено нежити. Я разберусь с этим, чуть позже. Сейчас надо отдохнуть, завтра праздник, но веселиться будут хозяева. Слуг и рабов ждет много работы.

Подняли нас еще ночью. Накормили, правда, досыта. И не только кашей. Каждому рабу достался кусок вареного мяса и ломоть свежего хлеба. Вчера для этого специально забили нескольких баранов, и стряпухи на поварне задержались допоздна. Забота хозяев понятна — работы много, челяди нужны силы, а поесть людям удастся не скоро.