Лучано, со своего места прекрасно видевший эту сцену, невольно затаил дыхание, и только пальцы послушно перебирали струны. Плох тот Шип, что не сможет скрыть волнение, а лютня – прекрасная маскировка. Позволяет спрятать выражение глаз и держать лицо. Да-да, он так поглощен сложной мелодией, что не может ни что отвлечься. Не видит, как фраганец и боевик обмениваются многозначительными взглядами, словно пробуя друг друга в поединке. Как Беатрис склоняется к Альсу, улыбаясь… Не слышит, как Аластор послушно отвечает на какой-то кокетливый вопрос, заданный воркующим голоском… Что-то про успехи юных принцесс в верховой езде, так мило…

– Доброго вечера, милорд магистр, – сказала Айлин каким-то чужим голосом и… поглубже спрятала руки в складках темно-лилового траурного платья.

Так же молча склонив перед ней голову, магистр отошел, и Лучано незаметно перевел дух. Пожалуй, грандсиньору Дункану с лихвой хватит запаха этих самых духов, что наверняка воскрешают в его памяти слишком многое. Целовать руку любимой женщины с чужим обручальным кольцом – уже чересчур. Конечно, синьорина просто не знала, кого здесь может встретить, иначе воспользовалась бы другим ароматом, как в прошлый раз. Вот Беатрис, напротив, не упустила бы случая напомнить, но Айлин… В ней, бедняжке, ни следа женской хитрости и коварства. От этого смотреть на ее мучения еще больнее!

– Миледи Элоиза? – Благородный синьор Кастельмаро явно решил, что наступил удачный момент. Щелкнув каблуками, он приосанился, сделал четкий шаг вперед и поклонился. – Дориан представлял нас когда-то, но я опасаюсь, что та встреча стерлась из вашей памяти за столько лет.

– Ничуть, милорд, – склонила голову восхитительная синьора и внимательно глянула на блестящего, как новенький флорин, боевика в ало-золотом мундире. – Я очень уважала Дориана Ревенгара и всегда с особенным вниманием относилась к обществу, которое он рекомендовал. Хотя сударыни вполне достаточно, я больше не принадлежу к дворянству.

– И все же благородная кровь всегда остается благородной! – пылко заверил Кастельмаро. – Могу ли я рассчитывать на возобновление знакомства?

Лучано про себя поморщился. Ох уж эти гуардо с их лихим наскоком. Кажется, кого-то сейчас щелкнут по носу, и не помогут бедняге ни роскошные усы, ни золотые позументы, ни титул. Одно хорошо, теперь всеобщее внимание приковано к этой троице.

Он глянул на Дункана, который отошел и, отвернувшись, внимательно рассматривал небольшую картину в простенке между окнами. Недурной пейзаж кисти какого-то арлезийского маэстро прислал один из шуринов Аластора. И, разумеется, почти сразу второй шурин прислал еще одну картину – для другого оконного простенка. Ох уж эти королевские родственники, стараются, словно два призовых жеребца, чтобы ни один не обошел другого в изъявлении родственной любви! Хотя картины и вправду хороши. Стоят того, чтобы их рассмотреть, отвернувшись от всех. Ну что ж, способ не хуже лютни.

– Я в трауре, милорд. – Учтивый тон синьоры Элоизы остался таким же учтивым, но стал заметно прохладнее. – И всего лишь исполняю родственный долг, сопровождая племянницу. Буду крайне благодарна, если вы отнесетесь к этому с должным уважением.

– О, конечно! – растерялся Кастельмаро. – Я никоим образом не хотел вас оскорбить! Траур – это святое. Однако он не вечен. Я уверен, вскоре вы займете при дворе новое положение, достойное вашей красоты и благородной крови…

– Чтобы занять новое положение, мне следовало иметь хоть какое-то прежнее, – заметила синьора Элоиза еще холоднее. – Я не была представлена ко двору его величества Малкольма, мой отец полагал это излишним. А сейчас, несмотря на все великодушие его величества, и вовсе не стремлюсь к этой высокой чести. Мои извинения, милорд!

Наткнувшись на ледяной взгляд, гуардо сконфуженно отошел. Лучано бы его пожалел, но в этом соперничестве его симпатии были на стороне второго претендента. Который как раз решил, что наступила его очередь. Очень разумно, сразу видно, у кого из этих двоих лучше с тактикой. Предоставить сопернику первый ход, чтобы учесть его ошибки и выглядеть лучше! О да, не зря же любовь сравнивают с войной, говоря о выборе средств.

– Мои искренние соболезнования, мадам, – раздался негромкий голос фраганца. – Уверен, ваш муж был прекрасным человеком, если вы так по нему скорбите. Жаль, что я не имел чести его знать.

Губы синьоры Элоизы тронула тень улыбки.

– Благодарю, милорд, – ответила она. – Тимоти был купцом, вряд ли у вас имелась возможность свести с ним знакомство.

– Он также был другом моего друга, – возразил ей бретер. – А дружба месьора Роверстана для меня лучшая из возможных рекомендаций. Простите, я не представился. Миледи Айлин, смею ли просить?..

Он поклонился обеим дамам, приложив руку к груди, и Лучано по достоинству оценил гибкость уже немолодого, но отменно тренированного тела. Забавно, как они похожи с синьором Кастельмаро, не считая цвета глаз, и как при этом отличаются! Черное против красно-золотого, смертельно опасная змеиная гибкость против четкой военной выправки. Пожалуй, синьоре Элоизе будет непросто выбрать! «Право, жаль, что она не фраганка, – мелькнула фривольная мысль. – Могла бы взять обоих! Одного в мужья, второго – в друзья дома, так это, кажется, называется у наших дорогих фраганских соседей! Мм-м, какое трио получилось бы! Грандиозо!»

– Месьор д’Альбрэ – наставник его величества Аластора, – с готовностью отозвалась Айлин. – И человек, чья преданность и мужество помогли нам добраться до Разлома.

– В таком случае, я ваша вечная должница, милорд, – Элоиза опять улыбнулась, причем гораздо теплее. – Вы учили его величество фехтованию?

– Месьор д’Альбрэ учил меня всему! – вмешался Альс. – Если бы не его уроки, я бы не вернулся из того похода живым.

– Неправда, ваше величество, – невозмутимо возразил фраганец, на людях всегда строго соблюдавший этикет и именовавший Альса как положено. – Я определенно не учил вас двум вещам. Метать секиры и… добавлять мед в благородное вино.

На несколько мгновений в гостиной повисла тишина. Потом Альс расхохотался первым, следом рассмеялись остальные, даже Айлин звонко хихикнула, показавшись совсем прежней. Только синьор Кастельмаро раздосадовано покрутил ус, потому что по губам Элоизы снова скользнула улыбка, а лед во взгляде растаял.

– Что поделать, вот такой я варвар, – со смехом признался Аластор. – Кстати, о вине! Милорды, миледи, прошу угощаться!

В гостиную тенью скользнули три лакея, обнося гостей бокалами с вином и легкими закусками. Лучано заметил, что Айлин взяла бокал со светлым фраганским, но, едва пригубив, поставила на столик. Очень разумно со стороны синьорины! Пока что королеве вроде бы незачем ее травить, но во взглядах и голосе Беатрис, когда она смотрит на Айлин, сквозит все больше раздражения.

Бедняга Альс даже не подозревает об истинном характере своей благоверной… Да, определенно, синьорине не стоит слишком усердно угощаться чем-то во дворце. Беатрис ведь может не удержаться. Два дня назад молоденькую фрейлину Береники и Алиеноры, дворяночку из захудалого рода, отправили домой только потому, что Альс, когда возился с принцессами, мимоходом обратил на нее внимание и уронил, что улыбка у девицы в точности как у его матушки. Благо девчонка оказалась умненькой и все правильно поняла, после разговора с ее величеством исчезнув из дворца быстрее, чем аванс из кармана наемника. Но леди Бастельеро – это не фрейлинка, от нее так легко избавиться не выйдет.