— Город оставлять нельзя!

— Так дружинники все на стенах останутся. Сам подумай — чем ты рискуешь? А в случае удачи у Тимура людей поубавится. Подкрепление же ему брать негде.

— Разумно.

— Тогда я отдаю приказ своим людям — строиться перед воротами. Как только соберу воинов, открываем ворота — и бегом к гулямам. Пусть твои поддержат, из лука один-два залпа сделают. Больше, пожалуй, не успеют — как бы моих не задеть.

— Договорились, бек!

Внутри города поднялась суета. Крымчаки выстроились в колонну перед воротами, дружинники елецкие заняли их места на стенах и наложили стрелы на тетивы.

Бек махнул рукой, подавая сигнал.

Двое дружинников распахнули боковые ворота во всю ширь, и крымчаки стремительно выскочили на поле, атакуя гулямов. Дружинники со стены дали залп и тут же прекратили попусту тратить стрелы — не долетали они.

Теперь все с напряженным ожиданием смотрели на поле, ожидая дальнейшего развития событий.

Гулямы быстро поняли, что им грозит разгром — все-таки их было впятеро меньше. Но выстроились в шеренгу в три ряда, ощетинились копьями, прикрылись щитами. Копий вот только маловато было — успели в бревенчатую стену их покидать, где они и доселе торчали.

Гулямы двинулись навстречу крымчакам.

Столкновение произошло почти на середине поля. Грохот щитов, лязг железа, крики первых раненых.

За схваткой следили и дружинники, и армия Тимура. Попытались было переправиться с противоположной стороны несколько десятков, но дружинники выбили их прямо на воде.

Теперь оставалось только наблюдать. Но со стороны, даже сверху — со стены, видно было неважно, в основном — спины крымчаков.

Некоторое время линия столкновения стояла на месте, потом стала продвигаться вперед — сказывалось численное превосходство над гулямами. Потом шеренга атакующих крымчаков стала выдвигать вперед фланги, окружая, беря в кольцо гулямов. И те и другие дрались яростно, отчаянно, не желая уступать противнику.

И все-таки татары одолели гулямов. Большая часть их была вырублена, и совсем немногим из них удалось вырваться. Они побежали к реке — в ней было единственное спасение, прыгали в воду и вплавь пытались перебраться на другой, спасительный берег.

Только спасение оказалось обманчивым. Без рогожи с сеном, в тяжелой броне, с саблями на поясе они просто тонули. Тех, кто отчаянно молотил по воде руками и выбрался-таки подальше от берега, положили выстрелами из луков.

К противоположному берегу подскакали конные гулямы. Они взялись за луки, пытаясь помочь своим и отогнать крымчаков. Начавшаяся на поле рукопашная схватка теперь переросла в перестрелку из луков. То один воин, то другой — с обеих сторон — падали замертво. Ряды татар таяли, когда бек, спохватившись, скомандовал отход. Крымчаки отошли от берега Быстрой Сосны и вернулись в город. Дружинники закрыли за ними ворота.

— Ну, теперь видел, как мои воины расправились с гулямами? — спросил бек князя, когда за последним воином захлопнулась створка ворот.

— Слов нет, молодцы! Как это по-вашему? А-а-а! Богатуры! — не скрыл своего восхищения князь.

— Точно, именно так. Эх, было бы у меня сейчас хоть два тумена — еще неизвестно, чья бы взяла! Может — принял бы бой в чистом поле, верхами, разбил бы Тимура.

— Кабы знал, где упадешь, — соломки бы подостлал, — ответил пословицей князь.

— Русский странно говорит, — покачал головой бек.

День клонился к вечеру. На поле, где стояла армия Тимура, развели костры и стали готовить пищу. В Ельце же приободрились — похоже, сегодня больше атак не будет.

Ночь и в самом деле прошла спокойно, защитникам удалось выспаться. А утром… Едва рассвело, как караульные подняли тревогу.

Прибежавшим по тревоге беку и князю со стены открылась следующая картина. Вдали, в утреннем тумане, в третьей части версты от города стояли войска Тимура. Под покровом темноты они переправились на этот берег и теперь взяли город в плотное кольцо. На прежнем месте, противоположном берегу, стоял шатер, вероятно, самого Тимура, да видно было около двух-трех тысяч воинов.

Вчерашняя гибель гулямов заставила Тимура изменить тактику.

Сыграли тревогу, крымчаки и дружинники заняли места на стенах.

— Ну чего им не сидится? Даже рожу спросонья умыть не успел! — пожаловался один дружинник другому.

— Смотри, как бы тебя гулямы кровавой юшкой не умыли, — оскалился сосед.

Бек стоял рядом с князем и долго всматривался в войско Тимура.

— Ты знаешь, князь, боюсь ошибиться, но против нас стоит эмир Осман. Вон его бунчук! — Бек концом рукояти указал вперед.

Ярык-оглан уже два дня как был без коня, но с плеткой не расставался. «Привычка, что ли?» — дивился князь. С одной стороны, понятно — степняк, на коне вырос, а с другой — может быть, он этой плеткой воинов за провинность стегает?

Завыла боевая труба, и гулямы ринулись в атаку. Причем конно! Подскакав вплотную к стене, они круто поворачивали коней, прямо с них прыгали на стену и карабкались вверх, цепляясь за воткнутые копья и помогая себе ножами. И получалось у них ловко!

Князь, глядя на эти чудеса, только удивлялся. Откуда ему было знать, что в штурме города участвуют гулямы из горного отряда, что они привыкли лазать по каменистым, отвесным кручам, где если удается нож в расщелину воткнуть — уже удача.

Защитники сначала стреляли из луков, потом стали поливать гулямов кипятком и кипящей смолой, метали в них сулицы и копья. В иных местах гулямам удалось взобраться наверх, и сейчас там рубились на саблях.

Защитники перемешались — татары оборонялись с дружинниками Федора Ивановича, вместе отражали набег. Дрались неистово, сеча превратилась просто в бойню, мясорубку. Тела убитых и раненых падали на настил, вниз — на городскую землю.

Падали, пораженные стрелами, и около стены, с наружной стороны, и князь обеспокоился — скоро гора мертвых тел дойдет едва не до середины! Как бы она не послужила своего рода ступенькой для нападавших! Сам он, как и бек, и старший дружинник Данила, перебегал по настилу с места на место, помогая там, где приходилось особенно туго.

Кровью был залит весь настил, ноги скользили, и приходилось быть особенно осторожным. Попробуй отразить сабельный удар, ударить самому и при этом удержаться, не упасть на скользких бревнах. Но в таком же положении оказались и гулямы. Им даже приходилось хуже, поскольку их ичиги подошву имели тонкую, а каблуков не было вовсе.

Сеча шла едва ли не до полудня. Воины уже устали, а эмир бросал в бой все новые и новые части.

Наконец все стихло. Гулямы отошли, так и не ворвавшись в город. Телами их была усеяна вся земля у городской стены.

Потери эмира были велики, но и татары с дружинниками потери понесли ужасающие. От воинов князя едва уцелела половина боеспособных, а у татар — еще меньше. Надо отдать должное крымчакам: дрались они смело, врага не боялись, в одиночку кидались на двух гулямов. Если им разбивали щит, хватали в левую руку боевой нож и продолжали драться дальше. В бою они были хорошими союзниками.