Бек склонил голову в приветствии и, подойдя поближе к стене, крикнул:

— Федор Иванович, разговор безотлагательный есть!

— Тогда в город зайди, сейчас ворота откроют.

Князь спустился со стены, дружинники приоткрыли одну створку ворот, и через образовавшуюся щель вошел бек. Ворота за ним тут же заперли. Дружинники стояли рядом, положив руки на рукояти сабель.

Бек усмехнулся, рукой показал на свою саблю — отдать?

— Оставь, — понял его жест князь. — Пошли в дом мой.

Князь и бек шли рядом, а сзади их сопровождали несколько дружинников — то ли почетный эскорт, то ли охрана.

Войдя в дом, бек с интересом осмотрелся.

— Скромно живешь, Федор Иванович.

— У русских поговорка есть: «Как поработаешь, так и полопаешь».

Бек сморщил лоб в задумчивости:

— Эти непонятные русские поговорки!

— Да ты садись, бек, — не стал развивать тему князь. — Чего сказать хотел?

Бек уселся в кресло возле стола, во второе сел князь.

— Дозор вернулся, князь, вот только что — с плохими известиями.

— Не томи, говори как есть.

— Тимур сюда идет, по Муравскому шляху. Мои воины видели его войско — только конные, без обоза. Посчитать издалека трудно, но, похоже, три тумена. Может, немного больше.

Князь выматерился. Три тумена — это тридцать тысяч сабель! Да против такого войска и Рязань не устоит — не только Елец.

Бек продолжил.

— Через полдня, к вечеру, они будут тут. Что делать будем?

— Как только они появятся вдали, я прикажу открыть ворота. И твои воины входят в город. Коней, уж извини, в Истошный лес отгоните. Я дружинника дам, он покажет. Сам понимаешь: город невелик и кони твои все улицы перекроют.

— Понимаю.

— Припасы, что нужны, да шатер твой воины пусть сейчас в город занесут, чтобы времени потом зря не терять.

— Ты мне вот что скажи, князь, только честно…

— Постараюсь.

— Ты гонцов в другие княжества разослал?

— А то!

— Подмога будет?

— С Москвы дойти не успеют, а с Рязани еще ответа нет.

— Так. — Бек опустил голову, подумал немного. — Выходит, мы сами воевать будем и должны рассчитывать на свои силы?

— Пока именно так. А уж как Олег рязанский решит, узнаем через два дня.

— Если доживем, — тихо сказал бек.

— Ты чем ему так насолил, что Тимур этот по степи за тобой гоняется?

— Дрался на Тереке хорошо. Но главное — Тимур думает, что здесь Тохтамыш.

— Может, как-то оповестить этого Тимура, что нет тут хана ордынского?

— Насмешил! Тимур не верит никому и жесток очень. Всех убьет, в лицо убитым посмотрит — тогда и успокоится. Ты еще вот что скажи, Федор Иванович: как и где силы расставить хочешь, а главное — кто обороной командовать будет?

— Своими людьми ты будешь командовать, меня они все равно не послушают. А чтобы нам с тобой не спорить попусту, я две стены себе оставлю, а две тебе отдам. Вот за них ты и в ответе будешь!

— Годится. Я думал — побоишься доверить, моих воинов между своими поставишь. Тогда толком руководить ими в бою не получится — ни у тебя, ни у меня.

— Сам об этом же подумал.

Не успели полководцы обговорить все детали, как постучал и вошел дружинник.

— Князь, к тебе переговорщик!

Федор Иванович посмотрел на бека.

— Я никого не посылал, — удивился бек.

Оба вышли из княжеского дома и взошли на стену, что выходила к Быстрой Сосне и мосту через нее.

На мосту, как недавно бек с князем, стоял воин.

— Эй, урусы! Пусть покажется бек Ярык-оглан. Я знаю, что он прячется здесь, вон его войско стоит!

Но бек и не думал прятаться. Он выглянул со стены.

— Я — бек Ярык-оглан. Кто ты и что хочешь?

— Ты трус, бек! Бросил своих жен и детей! Но великий эмир Тимур милостив, он возвращает тебе твою семью.

Князь увидел, как бек побледнел.

— Где они?

— Если твои воины не тронутся с места, то вскоре их увидишь.

— Даю слово, что никто из моих воинов не перейдет этого моста.

— Тогда жди!

Воин в необычном облачении вернулся по мосту на другой берег, вскочил на коня и ускакал.

Князь заметил, что бек нервничает. Он то клал левую руку на эфес сабли, то начинал постукивать рукоятью плетки по стене, то перебирать четки, висящие на левом запястье.

— Это правда? — спросил князь.

— Правда, — процедил бек. — Тумены эмира окружили нас на стоянке. Мы храбро бились, но их было больше и нам пришлось уходить. Шатер с женщинами и детьми остался, и я уже мысленно попрощался с ними.

Бек помолчал немного, а потом добавил:

— Хорошо, если их не обесчестили. А могут вернуть изрубленные трупы. Ты заметил князь — он не сказал, что семья живая.

— Не рви себе душу, бек. Подожди немного и увидишь сам.

Вдали, ранее невидимые, показались три крытых повозки. Вероятно, их прятали в ложбине или овраге.

Медленно повозки приблизились. Чужих воинов видно не было.

Бек обратился к князю.

— Позволь пройти к моим воинам и выехать навстречу.

— Ты дал слово — ни один воин не перейдет мост.

— Прости, поторопился. Тогда я поеду сам.

— Держать не вправе.

Бек сбежал по лестнице и ринулся к воротам. Дружинники отворили одну створку, и бек выбежал за стену.

Князь сверху видел, как бек сначала метнулся к своему стану, но потом развернулся и пошел по мостику на другой берег. Временами он ускорял шаг, почти срываясь на бег, но потом брал себя в руки и переходил на шаг. Все-таки он бек, властитель улуса, и не подобает ему бегать под взглядами русских и своих воинов.

Бек дошел до повозок, и тут же из них высыпала группа женщин и детей. Они кинулись обнимать бека. «Ну вот, бек, а ты боялся, что увидишь трупы. Все обошлось», — мысленно порадовался за него князь.

Бек взял под уздцы первую лошадь и повел к городу. Остальные повозки последовали за первой.

Князь стоял на стене, глядел за приближающимся маленьким обозом и соображал — открыть ворота и пустить обоз в город? Все-таки женщинам и детям удобнее жить в городе, чем в шатре в открытом поле, среди воинов. А впрочем, пусть бек решает сам, его семья. Видно же, как он рад и соскучился. С другой стороны, семья бека — это не семья простого воина.