— Мария Алексеевна, я правда устала от прежней жизни, и мне хочется что-нибудь поменять. Решила начать с комнаты. Вот и всё.

— Обычно начинают с себя…

— Не без этого.

— Что ты имеешь в виду, Стася?

— Я возьмусь за себя. Я стану лучше. — Твердо ответила я.

Женщина ничего не ответила и вышла из комнаты, а я продолжила обустраиваться. Когда вещи были разложены, я подошла к зеркалу и внимательно посмотрела в отражение. Внешность хотелось тоже изменить. Немного покрутившись, я решила сменить прическу и записалась в салон красоты. Когда я спустилась в кухню, Мария Алексеевна что-то готовила.

— Вам помочь? — предложила я.

Женщина застыла на месте, потом медленно повернулась, и, подняв брови от удивления, спросила:

— Ты сейчас серьезно?

— Да.

— Хорошо, надевай фартук, сейчас будешь резать овощи на салат. — произнесла Мария Алексеевна, кладя передо мной разделочную доску и нож. — Не порежешься хоть?

— Не знаю. — пожала я плечами и надела фартук.

Если к порядку я была приучена с детства, то готовкой отродясь не занималась. Решила, что самое время научиться, поэтому абсолютно всё спрашивала у нашей помощницы, ни капли не стесняясь.

— Никак влюбилась? — загадочно улыбнулась Мария Алексеевна.

— О, нет. Мне сейчас не до этого.

— Ой ли? А к чему такие перемены?

— Я же говорила: просто хочу стать лучше.

— А ты мне расскажешь, когда обзаведёшься женихом?

— Обещаю! Вы будете первая, кто об этом узнает!

А после обеда я решила разобраться ещё с одним вопросом, терзавшим мою душу. Мне хотелось откровенно поговорить с мамой, наладить хоть какой-нибудь контакт. К счастью, я застала ее на веранде одну и даже без телефона в руках. Мама неспеша курила, а увидев меня, попросила:

— Ой, Стась, а не сделаешь мне кофейку?

Я кивнула и отправилась в дом. В принципе, за чашечкой кофе тоже можно многое обсудить, главное, чтобы в нужный момент мама не дёрнулась по каким-нибудь неотложным делам. Я запустила кофемашину и подставила сразу две чашки. Водрузив их на поднос, я так же захватила сахар и сливки.

— Спасибо, милая! — Сказала мама и взяла одну чашку в руку. От сигареты она уже избавилась.

— Мам, ты же стоматолог, знаешь, что курение вредит зубам. — почему-то именно с этой фразы начала я диалог.

— Поверь, от одной сигареты в день хуже точно не станет.

— А зачем тебе это?

— Не знаю. Привычка. — пожала плечами мама.

— На самом деле я хотела с тобой поговорить о другом… — неуверенно произнесла я.

— Да? А я думала, будешь читать мне нотации по поводу курения.

— Нет, мам… слушай, а ты довольна своей жизнью?

— Вполне. А что?

— А тебя не смущает, что мы как-то общаемся с тобой… не по-семейному, что ли?

— Что ты имеешь ввиду?

— Мам. Мне не хватает твоей заботы, внимания, ласки…

— Стась, ну ты ведь уже большая девочка…

— И что? Я же не перестала от этого быть твоей дочерью?

— Нет. Не перестала.

— А почему ты никогда меня не поддерживаешь?

Мама отставила кружку и внимательно посмотрела на меня. Я видела, что этот разговор ей не по душе, и складывалось ощущение, что она вот-вот встанет и уйдёт. Но она лишь улыбнулась и ответила:

— Я просто всегда боялась тебя избаловать. Ты же с детства росла, не зная никаких проблем. Мы с отцом давали тебе всё необходимое: игрушки, развлечения, поездки…

— Это всё материальное. А мне хотелось любви и ласки.

— Разве тебе этого не хватало?

— Мам, а ты хоть раз читала мне сказку перед сном? А говорила по душам?

— А разве нет?

— Нет. Я помню каждую непрочитанную тобой книгу. Я выбирала, ждала тебя… А приходила Мария Алексеевна.

— И ты за это на меня обижаешься?

— Не только за это. Когда я что-то делала не так, ты лишь ругала меня, даже не разобравшись, в чем дело.

— Если ругала, значит было за что.

— В девятом классе я подралась с одной девчонкой, тебе нажаловалась ее мать, и ты просто на меня наорала. А потом в наказание лишила меня мобильника.

— Что-то такое припоминаю… Но мы же всегда тебе говорили, что драться — нехорошо.

— А ты меня тогда выслушала? За что я наваляла той девчонке?

— Стася, но ты же постоянно врала в школе. В какой-то момент я просто перестала тебе верить. Наверное, дело в этом.

— С тебя бы не убыло, если бы ты выслушала меня, правда?

— Дочь, ты мне решила высказать сейчас все детские обиды?

— Да. Хочу закрыть гештальт.

— Каких умных слов то набралась. — Улыбнулась мама.

— Если у тебя есть ко мне претензии, я тоже готова их принять и проанализировать.

Мама немного подумала, и спокойно произнесла:

— Да я вроде бы и так сразу высказывала своё недовольство.

— А радость? Я хоть когда-нибудь приносила что-то хорошее в твою жизнь?

— Ну да, наверное, приносила.

— Наверное? — на мои глаза навернулись слёзы. — Ты даже не помнишь никаких моих успехов?

— Стась, ну ты чего? Конечно, я помню.

— Расскажи.

Мама снова достала пачку сигарет и подкупила одну.

— Да, дочь. Я действительно никудышная мать. Мы с отцом всю жизнь пахали, как проклятые, для того, чтобы у детей всё было. И заметить не успели, как вы выросли. Обеспеченные, но недолюбленные.

— Зачем тебе этот салон-ателье? Денег отца бы все равно хватило на всех.

— Это моё детище. Я поднимала своё зубное ателье с нуля.

— А мы с Ванькой кто? Нас не надо было поднимать с нуля?

— Стася, я тебя услышала. Понимаю, ты с детства держишь эту обиду в себе. Почему раньше ты не пыталась со мной поговорить?

— Я пыталась. Но у тебя всегда находились отговорки: то не было то времени, то возможности.

— А знаешь, что? — немного помолчав, оживилась мама.

— Что?

— Я наверстаю упущенное!

— Каким образом? Будешь теперь перед сном читать мне сказки?

— Нет. Не тебе. Твоим детям!

От этих слов мне резко поплохело. Сама фраза «Твои дети» меня ранила, словно ножом в сердце. Голова закружилась, к горлу подкатил комок, дышать стало тяжело.