Это так? Ведь все должны были ее видеть, кто был на поле, но все молчат. Я был сегодня в лесу. За рекой. И не почувствовал ничего дурного.

– Тогда ты глух и слеп, и туп, брат, – ответил Барк.

– Возможно. – Донал взглянул на Ризи с тоской по тому, что было ему недоступно. – Но вы-то видите.

– Мой дед обладал магическим зрением, – сухо заметил южанин, – но, увы, вы, жители долины, называли его безумным.

– А у вас рассказывают о войне? – спросил Донал. – Или все онемели, как Барк?

– Немногим больше, – ответил Ризи с серьезным видом, – а я охранял наши пределы, так что не видел ничего. Волшебство тает и принимает странные обличья, но этой земле сопутствует удача. Что говорить? Будь все мы Калли, у нас хватило бы тем для болтовни.

– Смысла в твоих речах еще меньше, чем обычно, – заметил Донал. – А может, все это лишь лунный свет. А говорят, что Ши въезжала внутрь стен Кер Велла. Ах, как бы я хотел увидеть ее хоть разок.

– Ну что ж, я видел, – промолвил Барк слабым голосом.

– И на что она была похожа? – спросил Донал.

– Свет, – ответил Барк. – Как свет. – Он передернул плечами, вспомнил о своем эле и прильнул губами к чаше. – Потому-то, мой юный брат, Кер Велл и высится так одиноко, что видел ее не только я. И никто не поет песен, ибо не знают, как слагать их; и может, об этом и не следует трубить, ибо это было ни на что не похоже, как солнце, как луна, только иное. Скорее, какое-то смутное чувство, вот что я тебе скажу. Такое не забывается. Уж я-то не забуду. Сегодня все ощущалось иначе, темнее. И это не к добру. С детьми все в порядке, это правда? Они не испугались?

– Выглядели они довольно бойко, – ответил Ризи. – Если судить по их лицам, они не испугались.

– По-моему, все вы относитесь к этому слишком серьезно, – сказал Донал. – Дети забрели в лес, чего такого? Может, они и видели что, но это никак на них не повлияло. Вы слишком преувеличиваете значение теней, как по мне.

– Теперь ты понимаешь, почему никто из бывших на войне не говорит о ней? – сказал Барк. – В наше время мало кто во что верит. Да, вы выставляете плошки с молоком, не пропуская ни одного вечера. Я это знаю. Но то, что видел я, не примет таких подношений. Никогда.

– Так что ты видел? – прямо спросил Донал.

Но Барк в который раз покачал лишь головой, отказываясь говорить.

И вдруг началась суматоха – несмотря на поздний час, Мурна в сумерках выбежала за ворота и вернулась, неся связку сучьев. «Моя госпожа хочет свежих ветвей», – так объяснила она, ни словом не упомянув об ожидавшейся гостье – а в замке гостей не было уже более года, с тех пор как заезжал сюда господин Дру со свитой. И в кухне дым шел коромыслом, вбегали и выбегали болтливые пажи, для которых молчать было то же, что выполнять поручения, не бегая. «Для стола господина, – говорили они, – и для тех, кто знает толк в еде», что разжигало сердца в ожидании по всему Кер Веллу, отчего текли слюнки и бурчало в животах, ибо из кухни разносились ароматы пекущегося хлеба, запах меда и доброго масла, оттуда выносили пироги и лучшие ветчины и колбасы, и олений бок на жаркое. И большие кувшины эля и сидра. И лица блаженно расплывались в предвкушении.

И среди всей этой суеты Барк поднялся наверх, а вместе с ним Донал и Ризи, ибо слово Кирана было обращено ко всем троим, чтобы они явились в трапезную поговорить с ним. И хотя ничто не занимало их сейчас, кроме ужина, они, с тоской взирая на огромный стол и думая о еще бо́льших столах, расставленных во дворе замка, приняли строгий и серьезный вид. Отмытые, причесанные и в лучших одеждах, они предстали перед своими господином и госпожой. Дети, должно быть, уже легли – как бы там ни было, нигде поблизости их не было.

Лишь лицо Кирана выражало тревогу.

– Друзья мои, – промолвил он, – мои дорогие друзья, сегодня у нас будет гость, и вы должны прислуживать в трапезной. Никому другому я не могу доверить это. Не сослужите ли вы мне эту службу?

– Да, – ответил Барк, но брови его недоуменно нахмурились. Впрочем, он, отогнав предчувствия, приготовился приступить к делу. Конечно, это было странно, но в этих стенах творилось и не такое. И не его дело было задавать вопросы, хотя мысль Барка бешено скакала – неужто гонец от короля и ради него все это изобилие огней и свежие ветви, и пир в трапезной и во дворе, да и будет ли вообще какой гость? А может быть, это всего лишь увертка, обман или что-то другое, задуманное Кираном специально; может, он хочет собрать домочадцев, чтобы отпраздновать благополучное возвращение детей, и просит верных людей прислужить ему – что тоже странно, но лучшего Барк придумать не мог.

– Она придет. Ши, – промолвил тогда Киран. – Вы все еще согласны?

– Да, – снова ответил Барк после мгновенного замешательства. – Мой господин знает меня.

– А остальные?

– Да, – сказал Ризи, – без всяких сомнений.

– Мы увидим ее? – воскликнул Донал от всего сердца, и его синие глаза широко раскрылись. – Здесь? Сегодня? В трапезной?

– Возможно, – ответил Киран и добавил: – Если она пожелает, вы увидите ее. Если же нет, то нет. Но если увидите, вы не должны никому говорить об этом.

– Не скажем, господин! – воскликнул Донал, но глаза его, распахнутые так же, как сердце, горели от восхищения.

– Снимите железо, – сказал Киран, – моя гостья не переносит его.

– Да, – ответил Барк, – мы понимаем.

– Ее не надо бояться, – добавила госпожа Бранвин слабым и нежным голосом. – Оно вам не потребуется, и все мы будем невредимы.

– Да, – подтвердил Киран, – можете не сомневаться.

Он не мог поручиться за Барка, и взгляд Ризи, как всегда, был непроницаем, но лицо Донала светилось, и глаза горели надеждой, словно во всем мире не существовало зла, и это при том, что с шестнадцати лет он охранял пределы владений.

Возможно, Киран заметил это, ибо он дольше всех смотрел на Донала, и слабая улыбка тронула его губы.

– Не стройте больших ожиданий. Быть может, она не задержится у нас. Но может выйти и по-другому.

III. Арафель

Она пришла – не без сомнений, ибо теперь этот путь был труднее, чем когда-то. Туман между ее Элдом и миром людей стал плотнее. Она присела в последний раз под бледными серебристыми деревьями, среди эльфийских драгоценностей, что мягко отблескивали в лучах тусклого, странного солнца ее дня; Арафель хотела взять кое-что с собой и переодеться в светлые эльфийские наряды, которые она носила