Если нарцисс-наркоман – член вашей семьи или если вы состоите в романтических отношениях с ним, «вам легче биться головой об стену, чем пытаться изменить их. Если вы хотите облегчения, меняйтесь сами»{91}.

Как отмечает Хотчкисс, «те, кого привлекают люди с наркозависимостью и навязчивыми идеями, и те, кто остаются в отношениях с ними, называются созависимыми. У них, как правило, есть собственные (не очень здоровые) причины, заставляющие их контролировать тех, кого невозможно контролировать»{92}. CODA, или «Анонимные созависимые», – это тоже программа из 12 шагов, в которой созависимость рассматривается как одна из форм наркомании. Как и другие такие программы восстановления, она включает снижение претенциозности и осознание чувств вины и стыда, – иными словами, осознание собственного нарциссизма. Как я уже говорил выше, сонарцисс – широко употребляемый синоним созависимого.

На практике обращение внутрь себя, чтобы справиться с собственными проблемами, иногда означает разрыв отношений с нарциссом-наркоманом. По крайней мере, необходимо установить новые и более твердые ограничения. Откажитесь от участия в аддиктивном поведении или какой-либо его поддержки. Не создавайте условий для зависимых, не разрешайте проявлений зависимости в своем присутствии и не давайте денег на поддержание этой привычки. Не терпите оскорбительное поведение. Так же как в отношениях с ребенком, претенциозность которого толкает его на саморазрушительные поступки, перестаньте спасать нарцисса-наркомана от последствий его поведения. На самом деле вы не помогаете нарциссу-наркоману, как не помогаете себе самому, если верите, что можете спасти его.

В последние годы называть кого-то нарциссом стало излюбленным способом выразить презрение. Журналисты, эксперты и «диванные» психологи регулярно клеят этот ярлык людям, чтобы пошутить над ними, покритиковать их, обесценить их политическую позицию или выразить ненависть. Вот лишь один пример: введите в поисковой системе термин «Обама-нарцисс», и вы получите сотни тысяч ссылок, в основном на «правые» сайты, где при помощи псевдопсихиатрического анализа делаются выпады в адрес президента США.

Хотя наше общество проявляет все больше сострадания к тем, кто страдает от психического расстройства, по большей части мы не распространяем это сострадание на истинных нарциссов. Диагноз «нарциссическое расстройство личности» почти обесчеловечивает его носителя. Нарциссы – это злодеи: эгоистичные, претенциозные, неспособные на чувство товарищества, безжалостные эксплуататоры, жестокие и мстительные и т. д. Короче, они не похожи на нас и мы их не любим.

DSM с его подходом к психическим расстройствам как к болезням тоже побуждает нас рассматривать нарциссизм как дискретное расстройство, поразившее этих других трудных людей. Поскольку СМИ так часто ссылаются на нарциссическое расстройство личности, этот диагноз звучит как осуждение, и вы, естественно, хотите отделить себя от тех, кто его получил. Но если вы пройдетесь по перечню четко сформулированных симптомов, легко пропустить моменты, когда вы сами оказываетесь немного самодовольными или теряете сочувствие к близким. Вы можете не распознать собственную привычку защищаться, перекладывая вину на других людей, когда видите ее описание в числе основных черт характера нарцисса.

Моя основная цель в данной книге – показать, насколько многообразен нарциссизм, и определить, что у нас есть общего с истинными нарциссами, а вовсе не подчеркнуть наши различия. Эта последняя глава продолжает мою тему, поскольку эффективное взаимодействие со знакомым нарциссом часто означает осознание собственных нарциссических черт. Когда он задевает вашу «драгоценную гордость» своим презрением, обвинениями или негодованием, вы можете отреагировать схожим нарциссическим защитным приемом, чтобы отогнать от себя стыд и унижение. Их хвастовство может спровоцировать вашу зависть, потому что вы тоже втайне жаждете быть победителем. Или вы по той же причине можете пасть жертвой их шарма. Вы можете мириться с их вредными привычками или поддерживать их саморазрушительный образ жизни, потому что роль сторожа позволяет вам избежать конфронтации с собственным стыдом.

В главе 1 я рассказал о случае, когда мне пришлось осознать собственный эгоцентризм и отсутствие чуткости по отношению к моей учительнице музыки, то есть разглядеть в себе повседневный вид нарциссизма. Завершить повествование я хотел бы другой, более болезненной историей, которая (надеюсь) станет иллюстрацией сложного взаимодействия между нарциссическим поведением других людей и нашей собственной защитной реакцией, часто по-своему нарциссической.

Это случилось на званом обеде много лет назад, когда я еще жил в Лос-Анджелесе и пытался найти себя как писатель. Кэти, одна из гостей, была успешной голливудской писательницей, когда-то номинированной на премию «Эмми». Умная, живая и самоуверенная, в беседах она, как правило, тянула одеяло на себя. Она любила говорить о своем разочаровании в амплуа сценариста сериалов и намекала на свои высокие гонорары. Они и ее муж недавно купили новый дом на Голливудских холмах за круглую сумму, которую она вскользь озвучила. На большинстве мероприятий, где я встречал ее, она обычно находила тот или иной способ упомянуть о том, что была номинирована на премию «Эмми». В гораздо более тонкой, менее оскорбительной форме, чем Моника – нарцисс-всезнайка из главы 7, Кэти так или иначе заявляла о своем превосходстве.

Хотя тогда я не совсем понимал этого, она вызывала во мне зависть. Большую часть своей жизни я мечтал стать писателем, зарабатывать своим пером. Во многих отношениях Кэти жила той жизнью, какую я хотел для себя. Кроме того, глядя на нее, я чувствовал себя неудачником, хотя я знаю, что она этого не хотела. На каком-то уровне я отдавал себе отчет, что Кэти трудится больше меня. С тех пор я много лет преодолеваю свои недостатки как писатель, но тогда мне стало стыдно (в основном на бессознательном уровне), что я не занимаюсь этим тяжелым и долгим трудом.

В тот вечер Кэти рассказывала нам о ссоре с главным сценаристом в ее телешоу. Начальник, мужчина старше ее, хотел, чтобы она внесла изменения в сценарий, но она отказалась. Когда их спор перерос в ругань, он позволил себе в ее адрес несколько довольно грубых и презрительных слов. Он сказал ей, что она «не признает авторитетов» и что ей нужно решить свои «проблемы с мужчинами».

«Не думаю, что у меня есть проблемы с мужчинами, – сказала Кэти всем собравшимся. К тому моменту она уже изрядно выпила и ее речь была слегка невнятна. – Это всего лишь его шовинистическая манера поставить нахалку на место. Мужчины не любят сильных женщин».

Любой, кто хорошо знал Кэти, понимал, что спорить с мужчинами, облеченными властью, стало ее привычкой.

«Что ж, а я, например, думаю, что у тебя есть проблемы с мужчинами», – сказал я.