К вечеру все было готово. Обложенные огромной кучей хвороста срубы, в которых сидели мертвые викинги, издалека напоминали настоящее селение, и довольно большое. Правда, располагалось оно не на холме, и не у реки, как это обычно бывает, а в только что выкопанной яме.

Темнело, и выстроившиеся шеренгами воины зажгли факела. Старый кормчий Горм Синий Плащ – самый опытный и уважаемый всеми – ныне исполнял функции жреца, приказав молодым воинам начинать ристалище – тризну.

Юноши выстроились парами друг против друга, по пояс голые, словно берсерки, рвущиеся в бой. По знаку жреца-кормчего они принялись биться, не жалея себя. Оружие у всех было серьезное, боевое – короткие листовидные копья, мечи, секиры… Сражались азартно, но недолго. Как только пролилась первая кровь, Горм велел трубить в рог, прекращая ристалище. Раненым перевязали раны. Тех, кто был ранен тяжело, лично Горм, как жрец, добил огромной дубиной. Воины умирали с улыбкою на устах, для них не было более достойной и радостной смерти. Кто-то, не дожидаясь жреца, умер от потери крови – и он тоже считался героем, вполне заслужившим вечный пир в золоченом чертоге Одина.

Пятеро! Пятеро молодых викингов погибли на тризне – и этим был оказан почет всем, погибшим в короткой ночной схватке. Впрочем, не только этим…

Дюжину девственниц, наловленных по лесам, раздев до нижних рубах и связав за спиною руки, усадили рядом с покойниками. Они отправлялись в иной мир не только для того, чтобы оказать почет викингам, но и затем, чтобы испросить милости богов. Чтобы погода была благоприятной, чтоб внезапно не налетел шторм, чтоб не сели корабли на коварные мели.

Горм лично резал горло каждой. И лично просил богов. Одина, Тора, Фрейю. Даже рыжему коварному Локи – и тому досталась девушка, лесная красавица с бледным испуганным лицом. Бедняжка как-то сумела развязаться, и бросилась было бежать… Ловко метнув секиру, Ерунд сын Свейна расколол ей голову.

Гендальф поспешно отвернулся – тошнило, да и вообще, хотелось, чтобы весь этот кровавый кошмар поскорее закончился.

Однако неестественная бледность вождя не ускользнула от зоркого ока супруги.

– Что с тобой? – сжав ладонь мужа, шепотом спросила красавица.

– Не люблю всего этого, – столь же тихо признался ярл. – Этой вот ненужной крови…

– Она нужна богам, – юная красавица опустила пушистые ресницы. – И погибшим. Так говорят жрецы. И наши колдуны – нойды.

– Знаешь, милый, я им не очень верю… – помолчав, неожиданно призналась княжна. – Я сталкивалась со жрецами… это коварный и жестокий народ, скажем, старик Хирб.

– Хирб… – молодой человек скривил губы. – У вас, весян, тоже есть жестокие боги, требующие кровавых жертв?

– Не боги – богини. Корвала – мать-земля, богиня смерти и вечной жизни. Властительница загробного мира Нойдала, повелитель стихий могучий Харагл. Все они любят людскую кровь, да… но требуют ее нечасто. Обычно же наши люди поклоняются вовсе не богам, а сущностям куда более мирным. Еловым и березовым рощам, можжевельнику, поющим камням, священным озерам…

– Черному озеру…

– Да. Муст-ярв… Уже совсем скоро мы доберемся до родных мест, милый. Если позволят боги.

– Если позволят боги? – Рольф Кривая Секира повернулся на голос княжны и неожиданно улыбнулся. – Пусть только попробуют не позволить! Мало им крови, а?

Слава богу, Херульф нынче находился в карауле, иначе ярл точно за него переживал бы. Не очень-то хотелось Гендальфу отпускать этого парня в Валгаллу, как-то рановато еще. Не считая Эдны, за все прошедшее в этих темных веках время Геннадий сильно привязался ко многим, коих уже воспринимал как давних друзей, из тех, что во многом куда ближе и родней, чем кровные родственники. Здоровяк и умник Рольф Кривая Секира, отважный Ульф, тощий и светлоусый Фридлейв, рыжий, забавно заикающийся Атли… Хорошо хоть эти живы и рядом. Как-то светлее от этого, радостней. Особенно сейчас.

Снова запел рог. В кучи хвороста полетели горящие факелы. Вспыхнув, загорелись срубы, ярко и жарко, словно неукротимый лесной пожар. Сгорели быстро, буквально за полчаса. От всех покойников остался лишь пепел.

Исполняющий обязанности жреца Горм Синий Плащ снова махнул рукой и, обратившись по очереди ко всем богам, велел засыпать пожарище землею. Тут уж трудились все, ибо это было важно для мертвых. К полуночи над захоронением вознесся высокий курган, братская могила погибших в бою викингов… и жертв.

Жертвы оказались не напрасны. Утром ярко светило солнышко, и попутный ветер погнал поднявшие паруса драккары вдоль низкого берега, густо поросшего осокой и камышом. За камышом виднелись покатые серые камни и заросли ивы, дальше – орешник с рябиною и еще дальше – густой смешанный лес, тянувшийся, казалось, без конца и без края.

– Нам нельзя сразу в Альдейгьюборг, мой ярл, – встав рядом с Гендальфом на корме, промолвила Эдна. – Нас могут принять за врагов.

– Но мы же не враги, – вождь покачал головой, глядя на тянувшиеся мимо драккаров берега. – К тому же у нас много ладожских викингов.

Княжна поджала губы:

– Это ничего не значит, мой наивный супруг. Альдейгьюборг вовсе не един, и кто знает, кто именно там сейчас правит?

– Княжна права, – перекладывая рулевое весло, поддержал Горм, кормчий. – Альдейгьюборг может нас встретить неласково. Мы, конечно, готовы к схватке, но…

– Лучше сперва посмотреть и все разведать, – поддакнул княжне Рольф. – В Ирладии есть поговорка – незачем совать руки в гнездо гадюк.

Гендальф скривился:

– Так, говорите, Альдейгьюборг – это гнездо гадюк?

– О, что ты, ярл. Хуже!

Порешили идти на ближайшие островки, благо тому благоприятствовали и погода и благоволение богов. Ну, еще бы! После такой-то богатой жертвы.

– Не будем спускать паруса, – предложил кормчий. – Лучше поймаем боковой ветер. Нам могут встретиться местные рыбаки. Пусть думают, что мы идем на север, к людям черных камней.

– Это кто еще такие? – удивился вождь.

– Дикари, не ведающие железа.

– Зато у них много мехов, – княжна с улыбкой поддержала Горма. – И рыбьего зуба. Там, где-то рядом – Биармия, страна вечных снегов, драгоценных камней и золота. Ну… честно сказать, не то чтобы рядом… Но туда многие идут, золото ищут.

– То есть наш рейд на север покажется встречным рыбакам вполне правдоподобным, – подытожил ярл. – Что ж, в добрый путь.

Форштевни вздымали пенные брызги, и полосатые паруса драккаров гордо реяли над суровыми водами Ладоги, вызывая у многих ненависть и страх.

* * *

Обнесенная высоким земляным валом и мощной деревянной стеной Ладога, называемая викингами Альдейгьюборг, показалась Гендальфу гораздо больше Парижа… или уж по крайней мере больше многих городов Мерсии. Широкие площади, чисто выметенные, мощенные деревянными плашками улицы, богатые усадьбы, даже парочка деревянных церквей – все это придавало Альдейгьюборгу вполне столичный вид. Впечатление дополняло множество богато одетых людей – купцов и воинов.