шуточек, не хлопали официанток по заду, не накачивались пивом до такой степени, что оно едва не начинало хлестать из всех естественных отверстий человеческого тела. Тут подавали изумительно вкусные колбаски, и Антон Яковлевич мысленно признал, что они стоят на втором месте в качестве пивной закуски. Первое он все же отдавал вяленой рыбке, но не любой, а только ельцу, янтарному, истекающему жиром, с нежнейшим мясом.

Хотя на самом деле Пыжиков считал пиво баловством, молодежным напитком. Трудно даже представить себе важного благообразного чиновника или преуспевающего бизнесмена с бутылкой пива в руках. Им куда больше подходит коньяк или виски. Однако Гюнтер не чинился, охотно хлебал пенный напиток и заедал его колбасками. Все же пивной бар остался в памяти Антона Яковлевича скорее курьезом, чем достойным внимания событием.

Пыжиков вернулся домой, а вскоре выяснилось, что хитрый немец не просто так завел дружбу с московским чиновником. Гюнтер приехал в российскую столицу. Конечно, социального жилья Антон Яковлевич предложить ему не мог, но он устроил кое-что поинтереснее. Пыжиков отвез немца в известное охотничье хозяйство. То самое, где по легенде, которую старые егеря упорно называют самой правдивой историей на свете, когда-то Хрущев и Кастро собрались поохотиться на зайца. Но то ли работники хозяйства перед визитом высоких гостей чрезмерно увлеклись горячительными напитками, то ли с зайцами на тот исторический отрезок времени случилась напряженка, но ни одного косого, чтобы выпустить их под выстрелы коммунистических лидеров, под рукой не оказалось. И тогда кто-то из егерей придумал гениальный ход. Он напялил заячьи шкурки на местных котов.

И вот наступил момент охоты. Фидель занял позицию, егерь пустил в его сторону кота в заячьей шкуре. Кастро увидел добычу и нажал на курок. Мимо. Кубинский лидер хотел вторым выстрелом уложить животное, но вместо этого широко раскрыл рот и машинально перекрестился. Испуганный выстрелом «заяц» метнулся к дереву и пулей взвился на самую верхушку. О том, что случилось дальше, и как егеря объяснили такие удивительные повадки косого, история умалчивает.

С тех пор заячья охота в хозяйстве сильно захирела, гости предпочитали более крупного зверя или боровую птицу.

Выяснилось, что у себя на родине Гюнтер иногда охотился на фазанов.

«Что фазан? Одни перья. Слаб он против матерого глухаря», – подумал Антон Яковлевич, совершая большую ошибку.

Пыжиков опирался на свой прошлый опыт, когда егерь использовал манок. Тогда у глухарей начинался брачный период, и самец летел на зов противника, становясь жертвой человеческого коварства. Теперь ситуация была совсем иной. Глухариный ток давно закончился, и добычу пришлось искать по всему лесу, торопливо шагая за натасканной на птицу лайкой. Сухощавый Гюнтер без видимых усилий держался за егерем с собакой, а вот дородному Пыжикову пришлось тяжко. Когда лайка после долгих хождений учуяла и нашла самца глухаря, Антон Яковлевич молил Бога, чтобы птица оставалась на месте, а Гюнтер направил заряд в цель. Когда грянул выстрел и глухарь упал на землю, Пыжиков облегченно выдохнул.

Оттянулся Антон Яковлевич вечером, когда под дичь они открыли бутылку хорошей русской водки. Гюнтер крепкое спиртное поглощал без восторга, он явно предпочел бы кружку баварского, а вот Пыжиков вместе с егерем причастился основательно. В общем, неформальная часть визита удалась. Но главное потрясение ждало немца впереди. Уступив его просьбе, Антон Яковлевич показал ему обычную московскую квартиру стоимостью каких-то пять тысяч баксов за квадратный метр. Цену Гюнтеру сообщили заранее, и в глазах у немца промелькнуло любопытство. Ведь он специализировался на строительстве массового, более дешевого жилья. Любопытство сменилось безмерным удивлением, когда распахнулась дверь и Гюнтер ступил в прихожую. Под его ногами был линолеум. Немец зачем-то стал на колени, потер линолеум пальцем, поскреб ногтем. Его удивление еще больше усилилось, так как линолеум был самым обычным, причем из дешевых. Когда Гюнтер встал, удивление исчезло. Если чрезмерно надуть воздушный шарик, он лопнет. Если человека переполняет какое-то чувство, оно уходит. Иногда через годы, иногда через несколько минут.

Уже как должное Гюнтер воспринял стандартные, местами начавшие отклеиваться обои, крохотный санузел с допотопным смесителем, одним на ванну и раковину, и саму ванну длиной меньше полутора метров. Чугунная раковина на кухне вызвала у него ироничную усмешку.

– Antiquarian, – сказал он почему-то на английском.

Антон Яковлевич, поняв без переводчика, вдруг обиделся:

– Сам ты это слово. Знаешь, сколько может простоять чугунная раковина? Сто лет. А твоя мойка уже через двадцатник накроется медным тазом.

Переводчица благоразумно опустила первую фразу начальника и смягчила последнюю. Гюнтер кивнул головой, явно не желая спорить, и заглянул на балкон. Вид цементного пола добил его окончательно, и он взялся уточнять стоимость квадратного метра жилья:

– Five hundreds? – спросил он по-английски, видимо решив, что с немецкими числами у переводчицы серьезные трудности.

– No, five thousands, – ответила та, даже не спрашивая начальника.

Гюнтер открыл рот. Видимо, он хотел на всякий случай уточнить, какие именно доллары имеют в виду русские. Может, затерянного островного государства, имеющие куда меньшую ценность по сравнению с долларом американским? Но он вспомнил разговоры своих российских компаньонов и рот закрыл. При этом Гюнтер стал едва заметно шевелить губами. Он прикидывал, сколько мог бы запросить в России за свои комфортабельные квадратные метры. Цифры получались настолько заманчивые, что немец тряхнул головой, избавляясь от соблазнительного наваждения. Ведь чтобы строить в России, надо и жить здесь. А этого Гюнтеру совсем не хотелось.

Глава 20

Теслюк зашел в скромную однокомнатную квартиру. Она была арендована подставным лицом из-за своего замечательного расположения. Нет, ее окна не выходили на Кремль или храм Христа Спасителя. Зато напротив стоял особняк, принадлежавший группировке Алтая. У пахана было еще несколько домов и квартир, где он регулярно появлялся, но этот давал возможности для прослушки.

В группировке Алтая были специалисты, борющиеся против различных видов слежки, но, вопреки утверждениям журналистов, будто техническое оснащение уголовников вызывает зависть у сотрудников правоохранительных органов, на вооружении ФСБ имелись новинки, о которых бандитские спецы в лучшем случае только слышали краем уха. Однако техника не всесильна, для ее работы нужны подходящие условия. И Алтай невольно предоставил такие условия, поверив, что он надежно защищен от прослушки.

Настроив хитрое устройство, Теслюк подключил его к двум магнитофонам и надел наушники. По