наш с девочками крик ужаса. Хвала Сияющей, за последние дни намело толстые сугробы и Демирьян свалился в снег. Только дальше стало еще хуже, еще ужаснее.

По обеим сторонам дороги из сугробов поднялись прятавшиеся там четыре зловещие фигуры в черном, окутанные темными туманными завихрениями. Резко пахнуло темной силой, не той, которой фонило от убийц, посланных Райвеком, а другой, как верно заметила Вирсалика, несло мерзким душком мертвечины, тухлятиной.

– Фейратцы, – придушенно выдавила она.

В первый момент меня окатило волной облегчения – не за мной. Следом накрыло осознанием: такие, если являются, то сразу за всеми. И если беглянку из Фейрата заберут живой ради наследства, то свидетели ее похищения точно никому не нужны. Ведь фейратцам на земле оборотней не место и вдогонку им кинутся все в едином порыве ненависти.

Граш создал энергетический заслон, спеша добраться до первого фургона и защитить нас, Петр и Меллик тоже постарались. Только позади послышались тревожные крики наших ребят и брат, выглянув за край полога, напряженно крикнул Грашу:

– Там еще четверо!

– Все в небо, быстро! – взревел Граш.

Мы застопорились лишь на мгновение, растерянно глянув на Вирсалику. Ведь она-то мохнатая, а не крылатая. И этого мгновения оказалось достаточно, чтобы поверх наших щитов весь обоз накрыли темным. Рами, за секунду до этого попытавшись взлететь, натурально ударилась о него словно о стену клювом и кувыркнулась обратно, завалив на спину Таури и меня.

– Ух… – вырвалось у нас придушенное восклицание – чужая магия нас словно бетонной плитой придавила.

Встать оказалось тяжелой задачей, но мы, упорно сопротивляясь, дружно с ней справились. Граш лишь на мгновение качнулся вправо, колено подогнулось, но сразу выпрямился, своим куполом немного приподняв и отодвинув темный.

– Отдайте женщину и мы позволим вам уйти! – ледяным тоном объявил ближайший из четверых маг, медленно, но неотвратимо приближаясь к нам.

У меня за спиной убито всхлипнула бывшая фейратка.

– Мы своих не продаем и не отдаем, – мрачно отказал Граш.

Ему было тяжело удерживать энергетический заслон под давлением сразу четверых темных. Петр спрыгнул в снег и встал рядом с ним, вливая свою силу в купол старшего защитника.

Меллик сидел на козлах, одной рукой сдерживая испуганных коней, а второй – уплотняя свой щит, которым прикрывал нас с девчонками в фургоне. А позади нарастал магический вихрь и звучали взволнованно-напряженные голоса других наших парней.

Дальше начался сущий кошмар. В одного из темных врезался так неосмотрительно списанный со счетов Демирьян. В человеческом облике, весь в крови прыгнул наемнику на спину и, свалив его, резкими ударами ножа словно вбивал того в снег, окрашивая окружающую белизну алыми брызгами вражеской крови.

Второй темный силовой волной перевернул наш фургон на бок, увлекая и калеча коней. Все, кто был рядом со мной, перемешались: я свалилась на брата, затем оказалась под ним, крякнув от его веса; Рами с Таури верещали под грохот покатившихся музыкальных инструментов; Вирсалику завалило сразу тремя мешками овса, один из которых кто-то ленивый не завязал, отчего она, чтобы не задохнуться, мотала головой и отплевывалась.

Пока я выбиралась из-под завала, не только услышала изменение в тональности раздающихся голосов, но и ощутила смену энергий магических всплесков. Внутри все звенело от той мощи, что закручивалась снаружи, казалось, мы попали в ураган и сейчас нас всех сметет. Мы с совой с трудом сдерживались от паники, порывались сменить ипостась и сбежать из этого ужаса.

– Наружу, лезь наружу, Ежи! – пыхтел рядом Меллик, буквально выталкивая меня, да и с себя из завала.

Я разгребла снег у проема перевернутого фургона и тут же снаружи увидела новых участников боя. В паре метров от меня огромный белый волк рвал уже вяло сопротивлявшегося темного.

– Мама… – прохрипела я, в ужасе пятясь, точнее попыталась, поскольку в зад меня настойчиво пихал Мелик.

Волк с багровой от крови мордой, прикончив вражину, сверкнул на меня голубыми глазищами. Это же Мишка, один из тех волков, что спасал меня от убийц, посланных Райвеком. Что-то проворчав, Мишкин волк, цапнув за ногу мертвеца, потащил его прочь, оставляя жуткую красную полосу. А я ошарашенно таращилась на него, пока не догадалась, что Белый таким образом попытался избавить меня с соседками, пищавшими под пологом, от кровавого зрелища.

Очередной пендель широким плечом, и я, пробкой вылетев наружу, свалилась в полуметре от кровавого пятна. Слава богу, уже присыпанного снегом.

– До чего ты неповоротливая и медлительная… – раздраженно рыкнул Меллик и заткнулся, обозрев происходящее.

По нашему перевернутому фургону пробежал один из темных и спрыгнул рядом с нами. Мы с Мелликом, синхронно сменив ипостаси, попытались взлететь, уйдя из-под удара, но знакомое темное облако, оказавшееся жалившей тело сеткой, накрыло нас, ударило оземь и выбило дух. Вероятно, мы стали бы в лучшем случае заложниками, но наемник не успел, откинутый от нас сияющей волной. Следом за ней надо мной возник другой волк, такой огромный, что моя совушка без особенных проблем, еще и будучи скрюченной от ужаса и боли после удара, оказалась в мохнатой тесноте между мощными белоснежными лапами и широченной грудью.

Волк на секунду склонил морду и встретился со мной сияющими глазами:

– Жива?

– Лаури! – вырвалось у меня с диким облегчением.

Но отвлекаться на разговоры со мной ему было некогда – ринулся на попытавшегося подняться темного. Как он разделался с ним не видела, вернувший человеческий облик Мелик прямо в мое чувствительное совиное ухо завопил:

– Чего разлеглась, не дома!

Мне достался от него очередной пендель, только в направлении фургона, под спасительный войлочный тент, туда, откуда испуганно таращились на меня девочки. Через несколько мгновений мы уже вчетвером изображали подснежники, закопавшись поглубже.

Благодаря действенной и своевременной помощи Белых бой вышел хоть и суровым, но скоротечным. И главное – без потерь, свои хоть и пострадали, но остались живы. Фейратцам же не так повезло.

Вскоре к нашему укрытию приблизились огромные мужские сапоги, отлетел ворох снега, на одно колено опустился их владелец и на меня глянули такие родные, как оказалось, глаза-лампочки. Только сейчас мне почему-то показалось, что горели они менее ярко, чем обычно. Пару секунд мы друг друга разглядывали: я – испуганно, Лаури – обеспокоенно.

– Цела? – хрипло пробасил он.

– Угу, – шмыгнула я носом, ощущая, как запекло глаза от подступивших слез.

Корила себя, ругала, что вытащила толпу подростков из безопасного дома, потащила колесить по чужим и опасным дорогам.

Лаури подался ко мне и, схватив под мышки, вытащил из укрытия. Затем, усадив к себе на колено, притиснул одной рукой за плечи, а второй прижал мою голову к своей груди, успокаивая:

– Ежка, ну чего ты, плакать что ли собралась? Все же закончилось. И ваши все живы!

Приобняв его за торс, я уткнулась лицом ему в грудь и разрыдалась. За моей спиной солидарно подвывали еще трое на смерть