Основная трудность для Мольтке при планировании наступления заключалась в его полном неведении относительно местонахождения вражеской армии. 23 августа, в день начала нового наступления немцев, французы, как сообщалось, покинули Шалон-сюр-Марн. Кавалерийские разъезды немцев, 24 августа добравшиеся до опустевшего французского лагеря, подтвердили сведения, полученные Мольтке из других источников, о том, что Мак-Магон отступил к Реймсу. Но цель этого маневра так и оставалась неясной. В ставке короля предположили, что это – часть плана прикрытия Парижа. Блюменталь считал, что это был заурядный маневр с целью занять позиции на фланге наступавших сил противника. Возможность того, что Мак-Магон будет вынужден позволить возобладать чисто политическим соображениям над военными и придет на выручку Базену, также обсуждалась, однако Мольтке до сих пор не принимал подобный вариант настолько серьезно, чтобы внести соответствующие изменения в свои планы. Приказы, изданные 25 августа, хотя предусматривали проведение глубокой разведки на север и возможность отправки сил к Реймсу, но не предусматривали изменений направления главного удара немецкого наступления. Только к вечеру 24 августа поступили более определенные сведения. И поступили они в форме депеши из Лондона, в которой обобщались сообщения парижской прессы о Мак-Магоне, который «пытается соединиться» с Базеном. Но все же для Мольтке подобный жест представлялся невероятным. Чтобы остановить войсковые колонны и колонны их войскового подвоза и повернуть их на север через поросшую дубовым и буковым лесом низкогорную (до 349 м) гряду Аргон, необходима была куда более точная и достоверная информация. Приказы, которые Мольтке издал на 25 и 26 августа, были продиктованы его стремлением выиграть время. Армиям предписывалось слегка изменить направление, взяв чуть вправо, двигаться скорее на Реймс, чем на Шалон, а кавалерии правого крыла – провести разведку в северо-западном направлении до Вузье и Бюзанси, и 27 августа, если не будет других распоряжений, наступавшим войскам было приказано остановиться вдоль линии Витри-ле-Франсуа – Сент-Мену.

Подготовив себя, таким образом, к любому развитию событий, Мольтке потратил день 25 августа на ожидание более конкретных сведений и проработку комплексного графика следования войск, к которому уже сумел приучить своих штабистов и который позволял ему перехватить Мак-Магона, как рассчитал Мольтке, к 29 августа возле Дамвиллера. Вечером новости, которых он с таким нетерпением дожидался, наконец прибыли – пачка парижских газет, в которых дебатировались не только планы спасения Базена, но и по крайней мере в одном издании – речь шла о газете Le Temps от 23 августа – недвусмысленно заявлялось о том, что, дескать, Мак-Магон уже продвинулся к северо-востоку от Реймса, собираясь осуществить задуманное. Картина прояснялась.

Но все же это были лишь косвенные доказательства. Это могло быть просто введение немцев в заблуждение. Донесений от кавалерии Маасской армии, подтверждавших бы это, как не было, так и нет. Мольтке столкнулся с необходимостью принятия решения, которая возникает, как правило, не чаще раза-двух за кампанию, решения, которое может быть принято исключительно верховным главнокомандующим и достоверность которого никак не определяется суммой полководческих умений, а лишь единственным фактором, на который обычно рассчитывают солдаты, любовники и игроки, – удачей. Мольтке решил рискнуть и поверить полученным сведениям. Приказы, которые он направил кронпринцу Саксонскому, содержали пункт о спасении на тот случай, если результаты конной разведки на северо-запад опровергнут упомянутые сведения. Если французы идут на север, рассуждал Мольтке, Маасская армия должна сосредоточиться у его правого фланга между Верденом и Вареном, и оба баварских корпуса на правом крыле 3-й армии также развернутся на север, «но мы не можем решиться на это без донесений, которые получит его королевское высочество и чьего прибытия сюда мы не можем позволить себе дожидаться». Кронпринц Саксонский был, таким образом, уполномочен самостоятельно принять решение, но чтобы облегчить ему задачу, Мольтке ночью направил Верди в штаб Маасской армии с почти той же миссией, которую поручили тремя неделями ранее кронпринцу Пруссии, – чтобы убедиться, что командующий армией действовал в соответствии с распоряжениями Мольтке.

Кронпринц Саксонский долго не раздумывал. Он решил выступить, не дожидаясь донесений кавалерии, и сразу же его четырем пехотным корпусам были разосланы приказы развернуться на север. На следующий день Мольтке подтвердил их. Маасская армия должна была продвинуться на север к Аргону (Аргонскому лесу), имея запас провианта на три дня и оставив все, кроме самого необходимого. 3-я армия также должна была полностью развернуться, поскольку Блюменталь отказался сотрудничать в осуществлении плана, лишавшего его половины войск и всех прав на победу. И, наконец, полетело сообщение к Фридриху Карлу у Меца, в котором его просили выделить два из его корпусов для переброски в район Дамвиллера, где Мольтке все еще ожидал сражения, которое, по его мнению, должно было начаться 28 августа. В случае необходимости он был готов перебросить силы блокирования на правый берег Мозеля, поскольку Мак-Магона можно было разгромить и до того, как Базен с боем прорвется на запад и соединится с ним. Даже если два корпуса на левом крыле 3-й армии и не смогут вовремя подтянуться, у Мольтке все равно оставалось бы семь корпусов против четырех французских. Тогда сам Мольтке вместе со штабом двинулся на север к городу Клермон-ан-Аргон, а его штаб тем временем изыскал бы способ эффективного управления массой войск численностью в 150 000 человек, включая вооружения и колонны войскового подвоза, по нескольким невзрачным дорогам, ведущим на север через Аргон, – дорогам, которые вследствие непрерывных маршей немецких колонн и столь же непрерывных дождей стали непроезжими и даже непроходимыми. Все проблемы вроде бы удалось свести к минимуму, но окончательно устранить их не было возможности. Марши удлинили, сроки их и маршруты накладывались друг на друга, колонны войскового подвоза терялись, и многие немецкие соединения, части и подразделения выбивались из сил. Кроме того, в результате внезапной перемены погоды резко и пугающе повысилась заболеваемость. Но игра стоила свеч. В тот же день, когда Мольтке развернулся на Клермон-ан-Аргон, саксонская кавалерия, проводившая разведку к северу от Вузье и Гранпре, наконец обнаружила армию Мак-Магона.

Долина Мёза (Мааса)

Как только Мак-Магон решил прийти на помощь Базену со своей деморализованной и неподготовленной армией, вопрос о разгроме уже споров не вызывал. Его единственной благоприятной возможностью было не победить, а хотя бы избежать катастрофы, и зависело это от скорости переброски, а к быстрой переброске его огромные, плохо обученные и снабжаемые колонны были неспособны. Трудности, с которыми интендантская служба столкнулась в связи с необходимостью снабжать такую группировку, следовавшую через неподготовленную страну, множились, во-первых, из-за неспособности французского штаба к планированию, и это позволило немцам оперативно перебросить куда большее число солдат, и, во-вторых, из-за растущей недисциплинированности самих колонн. Большое количество поставок хранилось на вокзале Реймса, – впрочем, они быстро разворовывались, – и Мак-Магон приказал, чтобы его корпус запасся провиантом и всем необходимым на четыре дня перед тем, как покинуть город. Но офицеры-интенданты не имели ни времени, ни штата, ни транспорта для организации распределения, и рабочие команды, посланные на пополнение рационов, свою задачу не выполнили. В первый день марша из Реймса до реки Сюип войска в пути следования разбегались и беззастенчиво грабили гражданское население. Мак-Магон не обращал на это внимания, отделываясь стандартными отговорками: мол, если администрация не справляется, войска должны прокормить себя сами, но даже он понимал, что подобная «инициативность» проблемы не разрешит. Территория, по которой продвигалась армия, сельскохозяйственным районом не являлась. Было не так много городов, а железные дороги и вовсе отсутствовали. Перед очередным продолжением марша войскам было необходимо пополнить припасы, а это было возможно лишь при условии выхода к железной дороге на Ретель, расположенной почти на 30 км севернее, как раз под прямым углом к линии марша. Поэтому 24 августа Шалонская армия круто повернула от направления на Мец к северу – в тактическом отношении совершенно сумасбродная затея, которая, собственно, и объясняет неспособность немецкой конницы определить местонахождение французов в течение еще двух дней. Только 26 августа Мак-Магон смог возобновить свой прерванный марш на восток.