А карман-то прохудился, оказывается. Нету её. Не знаю, как домой возвращаться теперь. Ох, старуха меня бранить будет. Иду, куда глаза глядят, сам не пойму, куда.

– Из-за медной монетки так убивается? – безмерно удивилась Лала.

– Для бедняка это много. Фее сложно уразуметь такие вещи. Чем ты беднее, тем тяжелее каждый грош даётся, – объяснил Рун, а затем достал свой медяк и протянул старичку. – Дедушка, вот, возьмите, я как раз нашёл недавно. Наверное это ваша.

Старик поглядел на монету, утерев слёзы.

– Нет, сынок, – с грустью проговорил он. – Моя была тусклее. И ты навстречу идёшь, как она может быть моей?

– Ну, всё равно возьмите. Я нашёл, мне не жалко и расстаться, не трудом добыта, – мягко сказал Рун. – Будет правильней, если найденное достанется тому, кто потерял. Берите.

Старичок неуверенно подставил ладонь. Зажал монетку в морщинистом кулаке и тут же расцвёл такой счастливой улыбкой, что может и Лалу в этом превзошёл.

– Ой, Спасибо тебе, добрый молодец! Вот выручил! И старуха моя не будет печалиться. Да благословят тебя боги, да пошлют тебе удачу, здоровье и жену добрую. Такую же, как моя.

– Боги обо мне неплохо заботятся, дедушка, – вежливо отозвался Рун. – До свидания. Да не кладите монетку в карман. Не забудьте, что он худой.

– Нет, не забуду, – заверил старичок, продолжая улыбаться лучезарно.

Рун с Лалой двинулись дальше, а он стал творить им вслед знаки благословления.

– Ну, вот, и доброе дело сделали, и даже совсем без магии, – сияя, порадовалась Лала. – Ла-лала-лала.

– Только мы без медяка остались. Теперь похода к меняле не избежать, – посетовал Рун.

– Нет, милый, не надо, – ласково возразила Лала. – Ты прости меня, мой хороший. Я и правда не знаю цену денежкам. Феям они ни к чему. Так дедушка убивался из-за медяшечки. Ты уже много истратил, хватит. Мне не очень-то и хочется покупок. Просто приятно, когда кавалер что-то дарит. Но мне быть с тобой гораздо приятнее.

– Таким как я даже медяк тяжело заработать, – с сожалением признался Рун. – Однако сейчас я богат, и это дармовые деньги, их не жаль. И они тобой заработаны. Давай уж купим что-нибудь.

– В другой раз, любовь моя, – улыбнулась Лала. – Можно просто сходить на базар посмотреть, что там. Но к меняле мы не пойдём. Это мой каприз. А рыцари должны потакать капризам дам.

– Ну ладно, побуду рыцарем. Это даже выгодно на этот раз, – усмехнулся Рун.

– Ты ещё не знаешь, насколько это выгодно, суженый мой, – озорно воззрилась на него Лала. – То, что произошло сейчас, это классический случай встречи с феей. Кто-то делает нечто очень доброе, хороший поступок, фея становится тому свидетелем и вознаграждает человека чудом. Ты сейчас имеешь полное право просить с меня чудо. И оно мне легко дастся, если я правильно чувствую. Я не фея трёх желаний, обычно пожелания исполнять тяжело, но сейчас я по-моему смогу. Желай, Рун.

– Наивная ты, Лала. Я же это при тебе делал, – весело покачал головой Рун. – Ты мне нравишься, я сделаю всё, чтобы тебе приятно было. Я знал, что тебе будет приятно помочь этому дедушке. Помог бы я ему, коли тебя не было бы рядом? Большой вопрос. Тут даже вот какая штука. Я, красавица моя, привык, что ко мне плохо относятся. Подойди я в своей деревне к кому-нибудь плачущему выяснить, что случилось, он бы меня послал тут же, очень далеко, и тем всё бы и закончилось. Поэтому я боюсь к людям приставать. Может не решился бы подойти к этому старичку. Просто ожидал бы, что пошлёт. Это трудно в себе перебороть.

– Заинька, всё это для меня не важно. Причины. Я чувствую, что ты имеешь право на чудо. Дело не только в тебе. Это очень важно для феи. Это то самое, что нам так ценно, чего жаждут наши сердечки. Найти того, кто сотворил добро бескорыстно, и вознаградить. Я должна тебя сейчас вознаградить. Хочешь, загадай желание. За жертву, значит за жертву.

Рун аж слегка растерялся. И от услышанного, и от того, как это было сказано. Столько в её голоске было искренности и чего-то… глубоко трогательного. Столько доверия. И ведь понятно, что жертва для неё не пустяк. Самое дорогое готова отдать. Вот так, от всей души. Он вздохнул, ощущая в груди переполненность чувствами светлыми.

– Хочу твоих объятий. Это будет лучшая награда для меня.

– Чтож, так тому и быть, – разулыбалась Лала с теплотой.

Она подлетела вплотную, опустилась на ножки и замерла в ожидании.

– Нет, хочу чтобы ты сама обняла, – молвил он не без юмора.

Лала одарила его лукавым взглядом, и обхватила за шею.

– Вот так хорошо, мой дорогой?

– Ага, – он взял её за талию и притянул к себе.

Она смотрела с нежностью на него, он на неё. Глаза в глаза. И это длилось и длилось, и не хотелось чтобы закончилось. Вдруг Лале на щёчки обильно прилила краска.

– Ого. Чего это ты покраснела? – по-доброму поинтересовался Рун.

– Ничего. Прижал так плотно. Животик к животику, – буркнула она сконфуженно.

– Прости, – повинился он мирным тоном, отпуская её.

– Ты, Рун, простодушный, – улыбнулась Лала. – И помыслы твои невинны. Ребёнок ты ещё. Твоё сердечко бьётся радостно. В подобные минуты. Вот если б напряжённо застучало, тогда бы был мне повод волноваться. А так… ладно уж. Наслаждайся своей наградой.

Он опять притянул её, довольный, прижав к себе, что у неё аж спинка выгнулась немного. Они смотрели и смотрели друг на друга. Их лица, их губы разделяли сантиметры. Между любыми другими влюблёнными сейчас неизбежно бы случился поцелуй. Лала снова стала пунцовой.

– Чего ты всё краснеешь, красавица? – ласково поиронизировал Рун.

– Ничего. Не целуй меня, Рун, – попросила она мягко, смущённо и как будто чуточку с испугом.

– Не. Ни за что, – заверил он.

В глазках Лалы вспыхнуло удивление.

– Ишь ты какой! «Ни за что», – передразнила его она возмущённым голоском.

– Ни за что не обижу, – поправился он.

– Ну… может я не так уж и обижусь, – тихо произнесла Лала, посмотрев на него как-то особенно беззащитно. – Но всё равно не надо.

– Хорошо, – пообещал Рун, улыбнувшись. Вдруг слегка прогнулся назад, оторвав её ножки от земли, и рассмеялся. – А вот так можно?

Он обернулся вокруг себя, словно кружа её в танце.

– Да пожалуйста, – весело молвила Лала. И вдруг озарилась идеей. – Заинька, давай уж танцевать, раз начал. По-настоящему.

– Прямо здесь?

– Прямо здесь. Всё равно никто не видит.

– Не очень-то у меня выходит с танцами.

– Ну и что. Отпусти меня и пригласи, как полагается.

Рун тут же