Через три дня они должны были доехать до Башни. Возле трактира тракт разветвлялся, в сторону уходила дорога поуже, вот по ней колдуны сейчас и ехали.

* * *

– Сейчас поедем мимо развалин столицы Гутасора, той самой – хотите посмотреть? – ближе к вечеру заявил Иссильмарон, глядя вперед из-за спины возницы. – Скоро на равнину выедем. Ну… на почти равнину. И вот у выезда и была эта самая столица!

– Которую загубили колдуны, – мрачно кивнул возница, покосившись на старика. – Ребята, там нечего смотреть. Все заросло, глыбы оплавленные, змеи ползают – да ну ее к демонам! Едем быстрее – выедем на равнину, там будет хороший трактир, остановимся на ночь, выспимся. Всю ночь уроды спать не давали. Трактирщик этот проклятый еще… взял и сдох! Времени сколько потеряли!

– А я хочу посмотреть! – вдруг заявил Даран. – Я слышал такое, что по этому городу бродят привидения! Хочу хоть одно увидеть!

– Ну и зачем оно тебе?! – занервничал возница, хлопком вожжей подгоняя лошадей. – Ну, увидел ты его, и что? Сладко тебе станет? Прицепится, будет по ночам приходить! Рожи строить! Настроение портить! У меня приятель был, так он умудрился подцепить привидение на кладбище – попал он туда по пьянке, ночь проспал, проснулся утром на могиле бывшего председателя городского суда, и – на тебе! – получи миленькое привидение в судейской мантии! Таскался этот покойный судья за ним везде, где можно и где нельзя! В трактир, в лес, в бордель! Только он приладится с девкой… того, а этот стоит рядом, рожи строит! И не видит судью никто, кроме этого самого Херда! Только кружку со стола возьмет, выпить целится – и судья тут как тут! Грозится! Ни выпить, ни бабу прижать – ну что за жизнь? Херг и пить бросил, и по бабам не мотался! Тьфу! Совсем человек стал плохой!

– Чего же в нем плохого? – внезапно подала голос все время молчавшая Амрита. – И пить перестал, и развратничать. А ты говоришь – плохой!

– Плохой – компанию поддержать не может! – крякнул возница. – Для компашки совсем даже потерянный человек. И кстати, кончил он плохо. Его лошадь трезвого не узнала, лягнула, с ног сбила, он себе башку и разбил, о камень-то придорожный. Видите, какой вред от трезвости? В общем, парень, не ходи в старый город, я тебе лучше из фляжки моей налью, ей-ей, это полезнее!

– Я тебе налью! – сердито фыркнул Иссильмарон. – Не слушай его, мелкий! От вина еще никому не было хорошо. А что касается привидений… да чушь это все. Не слушай его. Привидения если и привязываются, то ненадолго. И очень редко. Никто, правда, не знает, почему это происходит. Я лично считаю, они выбирают того человека, который должен что-то исполнить для них в этом мире. Все предопределено. Если суждено быть связанным с привидением, значит, этого не миновать – будь ты в Старом Городе или в городской бане.

– Я тоже хочу посмотреть на развалины, – подал голос Илар. – Учитель, расскажешь, что тут было?

– Когда было? – сморщил нос Иссильмарон. – Какой тут был город или как его уничтожили?

– Все интересно! В книгах часто преувеличивают, – пожал плечами Илар. – Я читал о том, что снесли город вместе с бунтовщиками.

Он задумался, помолчал, потом, нараспев, начал:

– И вспыхнуло солнце ярче всех солнц, и кричали люди, и вспыхивали, и умирали, не понимая, что умирают! И текли дома, будто сделанные из воска, и…

– Хватит! – прервал мрачный Иссильмарон. – Все так и было. Криков не слышал – мы стояли в пятистах шагах от крепостной стены, какие там, к демонам, крики? Но то, что дома текли, – точно. И сияние. Было применено заклинание «Огнь Силварора». Очень сложное, требующее слаженной работы минимум двадцати колдунов высшего ранга. Нас было тридцать. На острие стоял Фогельгарн, ему уже тогда было семьсот лет. Он давно уже умер. Кстати, недолго прожив после гибели города. Это заклинание в самом деле вызывает что-то вроде маленького солнца, жар чувствовался даже за пятьсот шагов, чуть волосы не трещали… думал, поджаримся. Не поджарились.

– Не жалко было людей? – спросил Илар, задумчиво глядя на уходящую вдаль дорогу. – Женщин, детей? Это ведь страшно… так нельзя! Одно дело – битва, там воины дерутся, а другое дело…

– Бунтовщикам предложили уйти. Всем, кто не может и не хочет драться, – глухим голосом пояснил побледневший старик. – Женщины, дети – все ушли. Наверное, все. Остались только воины. И… колдуньи. Они отказались уходить. До последнего помогали бунтовщикам, прикрывая город своей магией. Двадцать колдунов понадобилось для того, чтобы сломать их защиту. Двадцать самых сильных колдунов. И только потом мы сожгли город. Это был приказ Ассутира Пятого, будь он проклят! Я уже вам говорил: каждый день, каждый час свой я жалею, что участвовал в этой бойне. После этого дела на такое больше никто не решился. И не мы запятнали себя кровью! Мы лишь исполняли приказ! Мы такие же солдаты, только в колдовской одежде! Если бы не выполнили, нас бы убили! И мы ничего не смогли бы сделать, даже если бы начали протестовать против преступного приказа!

– А были такие, кто отказался? – тихо спросил Даран, теребя полу рубахи.

– Были. Двое, – кивнул старик. – Регес и Горас. Их казнили. Ассутир лично зарубил их своим мечом, который теперь хранится во дворце. Там есть такая комната, где лежат экспонаты, некогда принадлежавшие историческим личностям. Так вот меч, которым убили чародеев, – там. На нем еще их кровь. Я всегда подозревал: этот меч положили там специально, чтобы напомнить чародеям о том, что и они могут быть казнены, как простые подданные империи. После казни двух чародеев остальные сразу притихли. Это сейчас Орден набрал силу, приближен к императору, а тогда мы, как ни странно, были не более чем солдатами империи, вся разница между нами и простыми рубаками заключалась в том, что мы воевали магией, а не мечами!

– А у них не было своих колдунов? Почему они не выставили своих?

– Невнимательно слушаешь, мелкий! – хмыкнул старик. – Я же сказал, выставили. Защиту устроили. Это те самые ведьмы, из храма! Вот о ком я ничуть не жалею. А мужчин-колдунов у них не было. По закону всех колдунов разыскивали, как только они начинали проявлять какие-то колдовские способности, и ставили на службу Ордену. А колдуньи только и могут, что лечить да управлять погодой. Нет у них почему-то боевых умений, не умеют они сносить города!

– А может, не хотят? – холодно спросил Илар. – Может, умеют, но даже ради спасения жизни не хотят убивать сотни и тысячи людей?

Амрита на своей лежанке явственно вздохнула, но не сказала ни слова. Как обычно. Она всю дорогу молчала, отделываясь односложными словами. Илар с Дараном пытались ее разговорить, но она очень стеснялась и только смотрела на Илара влюбленными глазами. Тогда они оставили свои попытки, решив, что время само вылечит ее душевные раны. Наверное.

Иссильмарон внимательно посмотрел на девушку, прищурил глаза и, агрессивно выставив вперед бороду, резко спросил:

– Чего там пыхтишь, молчунья?! Ну скажи, скажи, что я не прав! Что от женщин нет зла! Что вы, женщины, не доводите мужчин до беды! Ну! Скажи!