Уолтер чуть не вскрикнул от неожиданности. Он весь вечер не сводил глаз с офицера, лицо которого показалось ему смутно знакомым. Теперь, услышав его имя, он понял, что не ошибся — это был доверенный слуга Анны Австрийской, с которым он познакомился во время заговора Шале. После провала заговора молодой человек вынужден был оставить двор и поступить на военную службу. Монтегю заметил, что де Ла Порт тоже не отводит от него взгляда.

«Что могло случиться?» — удивлённо спросил он себя.

Разгадка обнаружилась немного позже — во время игры в карты де Ла Порт умудрился передать Монтегю записку, где спрашивал, не было ли среди тех бумаг, которые отобрали у него, писем Бэкингема для Анны Австрийской?

Уолтер понял, что королева Франции отправила к нему своего доверенного слугу, беспокоясь за собственную судьбу, и от души порадовался, что Бэкингему действительно не взбрело в голову сделать его ещё и посланцем любви.

— Впрочем, какой любви? — осадил он себя, вспомнив о Генриетте, и ещё раз удивился тому, что Анна Австрийская могла ожидать от Бэкингема письма...

* * *

На следующее утро в сопровождении девятисот всадников лорд Монтегю тронулся в Париж. Он уже знал о печальной судьбе Бутвиля и, хотя мысленно поздравил себя, что его преосвященство счёл его более опасной персоной, чем знаменитый дуэлянт, раз прислал внушительнее конвой, всё же искренне надеялся, что ему удастся избежать участи графа. О побеге не приходилось и думать. Уолтер ехал верхом, но на такой маленькой лошади, что кони солдат, охранявших его, рядом с нею казались великанами. Ему также не дали надеть шпоры, и конечно же отобрали всё, что могло хоть отдалённо напоминать оружие — включая маленький карманный ножик.

Воспользовавшись первым же привалом, Уолтер шепнул Ла Порту, что не получал от Бэкингема никаких писем к королеве, что её имя не упоминается в отнятых у него бумагах и заверил, что скорей умрёт, чем словом или же поступком причинит неприятности Её Величеству.

Слуга, по-видимому, вздохнул свободнее. Он находился в конвое англичанина до самого въезда в Париж, но больше не пытался говорить с ним. Уолтер тоже не желал доставлять неприятностей верному слуге французской королевы, так что никто из сопровождающих его лиц так ничего и не заподозрил.

* * *

В Париже Монтегю отвели в Бастилию. Комендант тюрьмы, где англичанину уже пришлось побывать, встретил его не очень любезно. Впрочем, его кривая ухмылка показалась Уолтеру ангельской улыбкой в сравнении с мрачным оскалом отца Жозефа, которым тот поприветствовал узника на следующее утро.

— Меня интересует, какие поручения давал вам Бэкингем к инфанте и к герцогам Савойи и Лотарингии? — капуцин решил сразу же приступить к делу.

Уолтер пожал плечами.

— Прочтите бумаги, изъятые у меня. Там всё написано.

Господин дю Трамбле побагровел.

— Я уже читал их. Меня интересуют устные инструкции. И вы мне их сообщите! В противном случае...

Тут отец Жозеф приступил к длинному перечню пыток, испробовать действие которых он собирался на англичанине. Эти угрозы вывели из себя обычно терпеливого молодого человека.

— Святой отец, — перебил священника Уолтер. — Меня учили почтительности к лицам духовного звания, поэтому я прошу вас во время допроса держаться от меня на таком расстоянии, чтобы я не мог вас достать рукой. Поверьте, это в ваших же интересах.

Капуцин угрюмо посмотрел на него и благоразумно отошёл в сторону.

— Пожалуй, я прикажу связать вас, — уже спокойнее проговорил он. — Так будет вернее.

И он повернулся к двери, чтобы позвать стражу.

— Подождите, — остановил его Уолтер.

— Ага! — ухмыльнулся капуцин. — Я рад, что вы решили быть благоразумным.

— Конечно, — улыбнулся Уолтер. — Ведь это в моих же интересах, не так ли?

— Разумеется.

— Но прежде чем мы продолжим нашу беседу, ответьте мне, святой отец: знаком ли вам некий отец Коссен[78]?

— Духовник короля? — удивился капуцин. — Конечно.

— Тогда не затруднит ли вас расспросить его о моей персоне? А потом я обещаю ответить на все Ваши вопросы.

Отца Жозефа так смутило нахальство англичанина, что он решил последовать его совету. Разговор с иезуитом настолько поразил его, что он поспешил к Ла-Рошели, чтобы передать его Ришелье.

Кардинал ко времени приезда своего друга уже успел окружить Ла-Рошель с суши плотным кольцом, что ознаменовало начало знаменитой осады этой крепости. Увидев отца Жозефа, он удивился и обрадовался, рассчитывая, что присутствие капуцина поможет поддерживать боевой дух в лагере, а его ум окажет большое содействие уже начавшимся в тот момент переговорам с ларошельцами. Капуцин рассказал его преосвященству о наглом поведении Монтегю и о своём разговоре с отцом Коссеном.

— Значит, Монтегю — шпион Иезуитского ордена? — переспросил Ришелье, восприняв эту информацию значительно спокойнее, чем рассчитывал его друг. — Что ж, это многое объясняет... Кстати, друг мой, ведь этот плут обязан вам жизнью!

— Как так? — удивился дю Трамбле.

— Ну, конечно! Если бы вы не пошли к Коссену и не сообщили ему о судьбе Монтегю, святой орден не смог бы так быстро вступиться за него...

— И даже потребовать его освобождения, — пробормотал красный, как рак, капуцин, который только теперь сообразил, что англичанин обвёл его вокруг пальца.

— Вот видите! К счастью, отец Коссен — ещё не генерал иезуитов. Мы, конечно, не станем ссориться со святым орденом и будем относиться к арестованному со всей предупредительностью, положенной его высокому статусу и происхождению. Но давать ему свободу я не намерен.

Кардинал ненавидел иезуитов, не без основания считая их всех шпионами Рима и Габсбургов, и всячески старался уберечь короля от дурного влияния отца Коссена, который доставлял самому кардиналу много хлопот. Поэтому он холодно воспринял предложение иезуита отпустить Монтегю, хотя и понимал, что англичанин всё равно не скажет больше того, что было изложено в перехваченных бумагах.

— С чего бы я должен отпускать английского шпиона, который, едва оказавшись на свободе, опять доставит Франции немало хлопот? — справедливо возмущался Ришелье. — Я окажу ордену эту любезность, только если меня попросит об этом сам Муций Виттеллески. А пока посланник отца Коссена будет добираться в Рим и обратно с письмом от генерала, пройдёт много времени, которое мы сможем употребить с пользой для себя. Так что придётся милорду Монтегю пока пользоваться нашим гостеприимством.

Первый министр Англии герцог Бэкингем узнал об аресте Монтегю из письма герцогини де Шеврёз, посланцу которой чудом удалось пробиться к нему через всю Францию, наполненную французскими войсками, что медленно, но неуклонно стягивались на побережье Ониса. Итак, Монтегю сидел в Бастилии, и лотарингская армия до сих пор не покинула пределы страны.