На дорожке она заметила пару смятых банок из-под пива.

Увидела блондинку с короткой стрижкой и загорелой кожей, идущей в ее сторону с двумя маленькими детьми в двойной коляске. Она выглядела изнуренной. Это была та самая женщина, которая заговорила с Норой в киоске в день, когда она решила умереть. Та, что казалась счастливой и расслабленной. Кэрри-Энн. Она не заметила Нору, так как один ребенок хныкал и она пыталась успокоить расстроенного краснощекого малыша, размахивавшего перед собой пластиковым динозавром.

Мы с Джейком вели себя как кролики, но тоже к этому пришли. Два маленьких террориста. Но оно того стоит, знаешь? Я чувствую себя полноценной. Могу показать фотки…

А потом Кэрри-Энн подняла глаза и увидела Нору.

– Я ведь тебя знаю? Ты Нора?

– Да.

– Привет, Нора.

– Привет, Кэрри-Энн.

– Ты помнишь, как меня зовут? Ух ты. Я так робела перед тобой в школе. Казалось, у тебя есть все. Ты участвовала в Олимпиаде?

– Вообще-то да. Вроде того. Однажды. Но это было не то, чего мне хотелось. С другой стороны, кто знает, что нам хочется? Да?

Кэрри-Энн мгновенно смутилась. А потом ее сын бросил динозаврика на дорожку и тот приземлился прямо возле помятых банок.

– Верно.

Нора подобрала динозавра – стегозавра при ближайшем рассмотрении – и передала Кэрри-Энн, и та улыбнулась с благодарностью и направилась в дом, который должен был принадлежать мистеру Бэнерджи, но тут мальчишка устроил полноценную истерику.

– Пока, – сказала Нора.

– Да. Пока.

И Нора задумалась о том, что же изменилось. Что вынудило мистера Бэнерджи отправиться в дом престарелых, ведь он туда не хотел? Единственным отличием было ее отсутствие, но чем она так важна? Что она сделала? Настроила ему онлайн-покупки? Пару раз принесла лекарства из аптеки?

«Не стоит недооценивать важность мелочей, – говорила миссис Элм. – Всегда помни об этом».

Она взглянула на собственное окно. Подумала о себе в осевом существовании, где-то на грани жизни и смерти в своей спальне – равноудаленной и от того, и от другого. И впервые Нора забеспокоилась о себе как о реальном человеке. Не об еще одной версии себя, но об отдельном настоящем человеке. Как будто наконец-то, пережив все жизни, она ощутила сострадание к себе тогдашней. Но это была не жалость к себе, ведь теперь она была другим человеком.

И тут кто-то показался в ее окне. Женщина – но не она, и на руках у нее был кот, но не Вольтер.

Это была ее надежда, хотя она снова ощутила слабость и спутанность сознания.

Да, она теперь другая. Сильнее. Она открыла в себе новые качества. Качества, о которых она никогда не узнала бы, если бы не пела на арене или не сражалась с белым медведем, или не прочувствовала столько любви, страха и отваги.

Возле обувного магазина наблюдалась какая-то суета. Двух мальчиков арестовали полицейские, а в соседнем магазине следователь говорил по рации.

Она узнала одного мальчика и подошла к нему.

– Лео?

Полицейский направился к ней, чтобы отогнать.

– Вы кто? – спросил Лео.

– Я… – Нора поняла, что не может сказать «твоя учительница музыки».

И она осознала, как безумно, учитывая контекст, спросить то, что ей хотелось узнать. Но она произнесла:

– Ты берешь уроки музыки?

Лео смотрел, как на него надевают наручники.

– Не брал я никаких уроков музыки…

Его голос потерял напускную смелость.

Полицейский был в замешательстве.

– Пожалуйста, мисс, предоставьте это нам.

– Он хороший парень, – сообщила ему Нора. – Пожалуйста, не будьте с ним слишком строги.

– Ну, этот хороший парень только что обокрал магазин на две сотни фунтов. А также при нем нашли оружие.

– Оружие?

– Нож.

– Нет. Должно быть, вы что-то напутали. Он не такой.

– Слышишь, – обратился полицейский к коллеге. – Дамочка думает, что наш друг Лео Томпсон не того сорта, чтобы нарываться на неприятности.

Другой полицейский рассмеялся.

– Да он наш давний знакомый.

– А теперь, пожалуйста, – сказал первый полицейский, – дайте нам делать свою работу.

– Конечно, – ответила Нора. – Конечно. Делай, как они велят, Лео…

Он взглянул на нее так, словно она его разыгрывала.

Несколько лет назад его мама Дорин пришла в «Теорию струн» купить сыну дешевые клавиши. Ее тревожило его поведение в школе, а он проявил интерес к музыке, и она решила организовать для него уроки игры на пианино. Нора объяснила, что у нее есть электропиано и она умеет играть, но у нее нет формального образования, чтобы преподавать музыку. Дорин ответила, что у нее немного денег, но они договорились, и вечерами по вторникам Нора с удовольствием учила Лео различать мажорные и минорные септаккорды – она считала его отличным парнем, расположенным к учебе.

Дорин заметила, что Лео «попал не в ту компанию», но когда он увлекся музыкой, то начал преуспевать и в других областях. И внезапно он перестал ссориться с учителями, зато играл все: от Шопена и Скотта Джоплина до Фрэнка Оушена, Джона Ледженда и Рекса Ориндж Каунти[109] – с равным чувством и самоотдачей.

Норе вспомнилось кое-что, что сказала миссис Элм в ее первый визит в Полночную библиотеку.

Каждая жизнь содержит миллионы решений. Больших и малых. Но всякий раз, когда принимается одно решение вместо другого, результат будет другим. Происходит необратимое, что, в свою очередь, приводит к другим изменениям…

Непосредственно в этом времени, в котором она получила магистерскую степень в Кембридже, вышла замуж за Эша и родила ребенка, она не работала в «Теории струн» в тот день четыре года назад, когда туда пришли Дорин с Лео. В этом времени Дорин не нашла учителя музыки, достаточно недорогого, и Лео не занимался музыкой достаточно долго, чтобы понять, что у него есть талант. Он никогда не сидел здесь, бок о бок с Норой по вечерам вторников, и не развивал свои способности, а потом не сочинял дома свои мелодии.

Нора почувствовала слабость. Не просто покалывание и спутанность, но что-то более мощное: ощущение, что она растворяется в пустоте, а зрение при этом мутнеет. Она поняла, что другая Нора готова принять то, что она оставляет. Ее мозг готов заполнить пробелы и найти вполне разумные причины для однодневного визита в Бедфорд, свести на нет свое отсутствие, будто она была здесь все это время.