Закричав от боли, капитан (произведенный, кстати, за два дня до рейда!) упал лицом в болото. Умиравшие рядом с ним люди ничем не могли помочь командиру. Невероятным усилием Мишель пополз по жиже в сторону твердой почвы. Там его подхватили те, кто сумел вылезти… Кому повезло меньше, тот остался в болоте.

Солдаты, приученные к суровой дисциплине, покорно шли. Но только каждый второй был теперь чрезмерно подозрительным. Хотя дорога и проходила по чистому пространству, то тут, то там росли кустики, деревья или просто, поросль рогоза. Шли со взведенными курками, и время от времени кто-нибудь стрелял. Ни унтера, ни офицеры ничего не могли сделать, чтобы остановить беспорядочную пальбу, которую солдаты поднимали по всему, что казалось подозрительным…

Дорога затягивалась. К вечеру стало ясно, что вместо положенных сорока верст отряд проделал не более десяти. Ночлег желанного отдыха не принес. Солдаты, нервничающие и дергающиеся от малейшего шума, не могли спать. Костры разводить тоже не рискнули, что означало – ни каши, ни чая вечером не будет.

– Такого я еще не видел, – озабоченно произнес полковник Муравьев-Апостол, когда старшие офицеры собрались на совещание. Из гордости они не стали искать укрытие.

– Да, полковник, наши солдаты трусят! – согласился Каховский. – И, право слово, я уже начал сомневаться – не слишком ли мало мы взяли людей? Возможно, расчеты на то, что Клеопин имеет не больше сотни человек – ошибочны.

– Что же делать? Возвращаться? – спросил майор Терехин.

– Нет, – четко сказал Каховский. – В этом случае город Тихвин может стать плацдармом для вражеских войск. Ну и кроме того…

– Это станет нашим позором, – грустно вздохнул Муравьев-Апостол.

– М-да, – задумался Каховский. – И Батеньков, и Сперанский будут рады моей оплошности…

– Но зато мы сохраним людей, – робко произнес Терехин.

– А что люди? – удивился генерал. – Это революционные солдаты. По возвращению все будут представлены к медали. Кроме того, мы рискуем так же, как и они. А наши жизни в отличии от…

Завершить фразу Петр Григорьевич не успел. Раздался грохот выстрела и генерала Каховского отбросило в сторону…

– Лекаря! – прокричал Муравьев-Апостол, но вспомнил, что того убило еще утром. Когда он попытался оказать помощь генералу, тот отпихнул его руку.

– Оставьте, полковник, – досадливо поморщился Каховский. – Правительству я нужен, пока был в целости и сохранности. Дайте мне водки, если осталось.

– Откройте, – попросил генерал, кивая на флягу. – У меня уже и сил нет… Будете?

Муравьев-Апостол только покачал головой, открыл пробку и отдал баклагу генералу.

– Ну вот, – удовлетворенно сказал Каховский, отхлебнув водки. – Теперь берите карандаш и пишите. Пункт первый. Командование бригадой… нет, зачеркните. Какая уж тут бригада? Так… сводным отрядом после гибели… э-э поручика в отставке, произведенного Временным Правительством в генерал-майоры Каховского поручается полковнику Муравьеву-Апостолу. Пункт второй. В случае невозможности исполнения задания Правительства приказываю сдаться войскам императора Михаила. Теперь – дайте карандаш, я распишусь.

– Разрешение на сдачу в плен… Забавно, – позволил себе улыбнуться Муравьев-Апостол.

Поставив подпись, генерал (или все-таки отставной поручик?) пояснил:

– Мало ли как все сложится. Вы сможете с чистой совестью доложить в Петербург, что исполняли мой приказ.

– А что скажет отряд? – спросил Муравьев-Апостол.

– А не все ли равно? Эту экспедицию мы проиграли. Бистрому нужно было дать мне хотя бы пять тысяч. Потеряв одну-две тысячи, с оставшимися можно было взять Тихвин. Теперь же… Не завидую я вам.

Муравьев-Апостол лишь кивнул. Что толку теперь говорить о несбывшихся возможностях? Нужно решать, что делать дальше.

– Пойдете вперед? – поинтересовался генерал.

– А что остается делать? – пожал плечами полковник. – Покамест есть надежда разгромить мятежников. Иначе Тихвин станет плацдармом для роялистов.

– Когда решили выступить? – поинтересовался Каховский, допивая водку.

Муравьев-Апостол замялся, лишь скользнул взглядом по генералу.

– Дождетесь, пока я умру? – догадался Каховский. – Похвально. Надеюсь, на могиле что-нибудь напишете? Ну, не эпитафию, так хотя бы мою фамилию. Звание не надо, не стоит…

– Вообще-то, я хотел отвезти ваше тело в Санкт-Петербург, – признался Муравьев-Апостол. – Все-таки вы символ восстания.

– Бросьте, – попытался махнуть рукой Каховский, но она лишь бессильно повисла – потерю крови не смогла заменить и выпитая водка. – Мы, чай, не в Древнем Египте живем. Из оболочки моей мумию делать не будут, а так хороши и здесь, в могиле. Да и тушку мою везти, так это опять солдат отвлекать нужно, а вам они нужнее. Так, что, дорогой Сергей Иванович, не мудрствуйте лукаво. Похороните меня тут, а сами вперед, на штурм Тихвина. Кстати, вы знаете, что Клеопин расстреливает пленных офицеров? Между нами, правильно делает.

– Наверное, – пожал плечами Муравьев-Апостол, уже начиная вживаться в роль командира отряда.

– Да, Сергей Иванович, – усмехнулся Каховский краешком рта. – Вы не задумывались, что бы было со всеми нами, если бы Николай Павлович вовремя отдал приказ артиллерии? А Бистром не ударил бы в спину?

– Вероятней всего, – ответно улыбнулся Муравьев-Апостол, – нас бы повесили.

– Это точно, – вздохнул Каховский, откидываясь на спину и закрывая глаза. – Зато в глазах потомков мы стали бы не убийцами, а героями…

Ноябрь 1826 года. Тихвин

За последнее время жизнь уездного города Тихвина круто изменилась. Счастливый Сумароков, в одночасье ставший поручиком, одарил счастьем и штабс-капитана, «перепрыгнувшего» две ступени. Со второй половины августа стали приходить войска.

Клеопин, городское начальство и все немногочисленные офицеры сбились с ног, размещая прибывающие воинские команды. Под постой занимали не только дома, но даже сараи и сеновалы. Обыватели, которым пришлось изрядно потесниться в собственных жилищах, тихонько выли, но роптать не отваживались.

Прибытие войск шло по-разному. Клеопин уж стал подумывать – а не врут ли карты империи Российской? Может, Белое море находится ближе, нежели Белое озеро? Раньше других явилась толпа мужиков, человек под сто, вооруженная ружьями и гарпунами, пояснив, что они являются архангелогородским ополчением, из лучших охотников-поморов.

Артиллерия, высланная из Москвы вместе с орудийной прислугой из двадцати солдат и при двух офицерах, прибыла раньше, нежели подтянулись гарнизонные команды из уездных городков Новгородской и Вологодской губерний. С еще большим опозданием явился пехотный полк из Вологды. Зато он оказался полностью укомплектован офицерами и тащил при себе две походные кухни, аптекарскую фуру и даже походную кузницу. Самыми последними прибыли гарнизонные солдаты из Белозерска во главе с отставным штабс-капитаном Исаевым, потому что штатный командир куда-то пропал!