Как уж там митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский переправлял свое послание и получал ответ, так и осталось неизвестным, но в конце концов в Тихвин пришла весточка, что Никита Муравьев, завидя обоз, откроет ворота и вышлет из крепости отряд на помощь. Как в рыцарском романе об осаде крепости!

Лучший способ взятия вражеского города – сделать вид, что его никто брать не собирается! Десять лет не желал сдаваться грекам гордый Илион и, наверное, сопротивлялся бы еще столько же, ежели бы хитромудрый Одиссей не подбросил троянцам деревянную лошадь.

Полковник лейб-гвардии егерского полка Клеопин пытался когда-то читать достославного Гомера, но большого удовольствия от поэмы не получил. Правда, его учитель, диакон Афанасий, рассказывал что-то про древнюю Элладу, но больше напирал на сатиров, бегавших без штанов за нимфами и дриадами. Другое дело, что историю государства Российского в кадетском корпусе преподавали неплохо, а профессора вечно спорили с государевым любимцем Генрихом Вениаминовичем Жомини, внушая кадетам, что Наполеон, он хоть и хороший полководец, но битый, а собственный опыт забывать негоже.

Посему, вспомнив рассказ о взятии Киева князем Олегом с дружиной, переодетой купцами, полковник решил поступить соответственно. Ну, с поправкой на реалии. К тому же захватывать город, такой задачи не было. Хотелось бы, но…

Эх, как Николаю хотелось отправиться самому, но императорского приказа о превращении Тихвина в плацдарм для наступления на Петербург никто не отменял. Начальник гарнизона должен заниматься прямыми обязанностями. Посему руководить экспедицией был назначен командир баталиона Белозерского полка подполковник Беляев, а в помощники ему определен штабс-капитан Сумароков.

«Белозерцы», изображавшие самих себя (только не пехоту императорской армии, а часть «революционных» войск), сопровождали обоз с продовольствием. Провизия была натуральная: мешки с зерном и мукой, мясо – свежая убоина и солонина, корзины с сушеной рыбой (притащенной архангелогородцами в неимоверном количестве и успевшей надоесть даже тихвинским свиньям!), квашеная капуста, караваи с хлебом и двухведерные бутыли с водкой. Водка была мутновата (сами и варили), но ее было много. На несколько телег было загружено сено. Как и положено, обоз сопровождали крестьяне – по три человека на воз. Выправка, правда, солдатская… Кто из революционных солдат или офицеров, засевших в секретах или дозорах, заподозрит неладное? Вот – обоз с провизией, так необходимой солдатам и обывателям. А что г-н подполковник 13-го Белозерского пехотного генерал-фельдмаршала Лассия полка Его Высокоблагородие Беляев где-то болтался полгода, ну, мало ли… Вдруг да с пути сбились?

На первую заставу «республиканцев» наткнулись через два дня около моста через Волхов.

Подполковник Беляев, узрев рогатки, поднял вверх руку, отдавая команду: «Стой!». Соскочив с телеги, подошел к рогаткам.

– Эй, служивые! Начальника караула – ко мне!

От рогаток неспешно отделился человек в черной шинели и разлапистым двухглавым орлом на кивере.

– Командир взвода гвардейского флотского экипажа мичман Воронков, – небрежно откозырял он. – Кто такие? Куда следуете?

– Подполковник Беляев, – бросил два пальца к киверу офицер. – Следую в Санкт-Петербург с обозом и вверенной мне командой. Чему обязан?

Собственно, в вежливой фразе старшего по званию читалось: «А какого же… мичманцы штаб-офицерам вопросы задают?»

– По приказу военного министра и генерал-губернатора Бистрома назначен командовать выдвижным дозором, – слегка виновато пояснил мичман. – Должен отслеживать все подозрительные передвижения со стороны Тихвина.

– М-да, – только и произнес подполковник.

– Господин подполковник, – вдруг спохватился моряк. – Но ведь «белозерцы», говорят, перешли на сторону мятежников, что в Тихвинском монастыре укрываются?

– Ну, мичман, – благодушно шевельнул эполетами подполковник. – Если бы перешли, то разве бы мы с вами разговаривали? И вообще, кто же такое придумал – «отслеживать передвижения»? Ваш взвод против нас…

– А мы, господин подполковник, в бой бы и вступать не стали. Мы лишь по эстафете должны передать, – улыбнулся Воронков. – Да и не взвод у нас тут, а пять человек.

Как бы в подтверждение его слов на противоположной стороне моста заржала лошадь.

– Что же, мудро, – похвалил Беляев мичмана. – Как я полагаю, на пути до столицы таких застав еще штук пять-шесть?

– Что-то вроде того, – не стал раскрывать всех тайн Воронков.

– Ну, так что же? – вопросительно воззрился подполковник. – Будете по эстафете сообщать? Тогда уж побыстрее, а не то у меня хлеб в обозе черствеет.

– Хлеб? – сглотнул слюну мичман. – Откуда хлеб?

– Ну, откровенно говоря, не из Тихвина, – принял подполковник несколько виноватый вид. – Мы мимо проскочили, да и в Лодейное поле угодили. А когда поняли, что не туда ушли, так уже в Тихвин-то нам соваться и смысла не было.

– А чего ж карту-то не взяли? – наивно поинтересовался Воронков.

– Да карта-то было, но… – развел руками подполковник.

Мичман уставился на подполковника. Явно, в его морской голове не укладывалось – как можно идти на Тихвин и проскочить его? С другой стороны – а что с этих сухопутных взять, коли они карты читать не умеют? Пусть с этим высокое начальство разбирается. Здесь же главное – обоз.

Немудреные мысли прямо-таки читались на лице у Воронкова. «Ай да Клеопин, – подумал про себя подполковник. – Правильно сказал – чего тут мудрить?»

Когда обдумывали план передвижения, Беляев предлагал сочинить что-то помудренее. Например – побег «белозерцев» из «вражеского» плена. Или – «героическое освобождение Тихвина от мятежников-партизан с возвращением славных воинов в Санкт-Петербург!» Клеопин же решил, что чем глупее будет объяснение «блужданий», тем правдоподобнее оно будет выглядеть. Мало ли, проводники напутали, офицеры перепились… Обоз с продовольствием и фуражом – самый весомый довод!

– Что, оставить вам провизии? – ласково улыбнулся подполковник. – Или вы сами столуетесь?

– Да какое уж столование, – бросил в сердцах мичман. – В деревнях хоть шаром покати. Мужики по лесам попрятались. Нижние чины крапиву варят да грибы в лесу собирают.

– В ноябре?!

– Вот именно, что и грибов давным-давно нет. В сентябре еще были… А с собой нам не то что крупы, так и сухаря ржаного не дали.

– Ну и ну, – пожалел Беляев мичмана и свистнул унтер-офицеру: – Выдайте морякам по караваю хлеба… Или – по два. Да рыбки сушеной по фунту. Ну, крупы там какой-нибудь.

Изголодавшие гвардейцы флотского экипажа жадно разбирали провизию. Повинуясь приказу мичмана (молодец Воронков, соображает!), есть ее сразу не стали, а принялись разводить костер, чтобы сообразить горяченького.

– Давайте, господин мичман, мы так поступим, – предложил подполковник. – Сообщите по эстафете, что в столицу идет обоз с провизией…