и это – песок, утекающий сквозь пальцы. Мы должны, как пчелы собирают нектар, собирать радости – копить их и приумножать. И кроме этого, ничто не имеет значения.

Агата говорила, не надеясь быть понятой, но странное дело, Поль склонил голову, словно понимал, о чем она говорит. А потом он сказал, что согласен с ней. Настолько что, думая так же, он когда-то решился исполнить свою мечту. Давнюю мечту детства.

– Когда я понял, что жизнь одна, – Поль сопроводил эту сакраментальную фразу одним из своих фирменных жестов, – я продал все, что имел и купил яхту. И с этого дня моя жизнь изменилась. Я – ветер. Я в разных морях. Я счастлив.

Агата внутренне просияла – перед ней стоял человек, разрешивший себе мечту. Большинство из нас никогда не отваживается на свою мечту, боится ее себе разрешить – перевернуть жизнь, пойти против здравого смысла и тысячи других таких убедительных, черт бы их драл, доводов. А Поль смог. И вот – счастливый человек, свободен как ветер. Кто-то скажет: какой кошмар – бездомный бродяга, практически бомж, некому будет воды в старости подать и все в том же духе, а она его понимает. Может именно потому, что ей осталось всего ничего, и она все теперь про жизнь и про счастье знает.

Агата хотела что-то сказать ему, но вместо этого просто улыбнулась – хорошо, когда у кого-то исполняется мечта. Великая радость – встретить счастливого человека и за него порадоваться.

– Да, вот еще что… – начал Поль, – завтра мы будем проплывать один город. Там есть священник. Он ваш – русский. Про него говорят, что он немного сумасшедший, или нет… одержимый своей верой. Он основал здесь православный приход. В каком-то смысле, он тоже человек, мечта которого сбылась. Я подумал, что может быть, ты захочешь его увидеть?! – Поль смутился.

Агата ободряюще коснулась его руки – все в порядке.

– Ну, значит, его мне послал Бог. Да, я хочу увидеть его.

…На следующий день «Liberte» остановилась на набережной города N.

* * *

Январь

Подмосковье

В этот первый рабочий после новогодних праздников день, Рубанов почему-то не хотел отпускать Ксению на работу. Утром, провожая ее, шутливо, но на самом деле говорил он это серьезно, он признался ей, что будет скучать и ждать вечера. Ближе к вечеру, увидев, что поднимается метель, он отправился к железнодорожному вокалу – встречать Ксению.

Дорога через парк была самой короткой.

Рубанов шел по безлюдному парку. Метель яростно вихрилась, вздымая снег. Рубанов уже почти пересек полутемный, освещаемый лишь редкими фонарями, парк, когда сзади на него кто-то набросился.

Семен бросился на Рубанова с ножом и в тот же миг откуда-то издалека, он услышал крик Ксении, которая только вошла в аллею, но уже успела увидеть, что на ее любимого Николая напали. Ее крик подействовал на Чеботарева отрезвляюще, и на какую-то долю секунды Семен застыл.

Нам никогда не дают времени на принятие самых важных решений. Ты можешь полчаса раздумывать над меню в ресторане, прикидывая вариант ужина, или вдумчиво выбирать модель своего нового ноутбука, но на принятие самых важных решений – трус ты или герой, предатель или верный товарищ, нам всегда дают только несколько секунд. И это всегда самый честный выбор, потому что времени на раздумья у тебя нет. В эти секунды ты и есть тот, кто ты есть на самом деле.

На самом деле Семен Чеботарев не был убийцей. При всей своей ненависти к Рубанову убить он его не мог. И даже не из-за Ксении. Просто не мог и все. И поняв это, Семен с яростной силой оттолкнул Сергея – отшвырнул его от себя. Увидев, что от его удара Рубанов упал, Семен побежал прочь.

* * *

Январь

Офис агентства чудес «Четверг»

Ая с Данилой сидели в кабинете, обсуждая последний разговор с Иваном Шевелевым, когда туда ворвался Семен Чеботарев. У Чеботарева был такой вид, что Ая застыла на полуслове и уставилась на Семена.

– Здорово, Чеботарев! За тобой что, по следу несется свора бешеных псов?! – усмехнулся Данила.

Чеботарев молчал и тяжело дышал.

– Але, – присвистнул Данила, – да что с тобой такое? У тебя, Сема, лицо каторжанина или висельника!

– Скажи лучше – убийцы! – застонал Семен.

– Чтоо? – Ая привстала с места.

– Я пытался его убить, и готов за это ответить, – Чеботарев устало осел в кресле.

– Рассказывай! – потребовал Данила.

Не сказать, что сбивчивый, перемежаемый охами-междометиями и бранными словами рассказ Семена, как-то прояснил общую картину. Для коллег Семена очевидно было лишь то, что Чеботарев повредился в рассудке, но причины этого помешательства, а также степень тяжести его безумия, ничуть не прояснились. И наконец, не выясненным оставался главный вопрос…

– Ты его убил? – озвучила этот главный вопрос Ая.

– Нет – нет, слава Богу, нет, – забормотал Семен.

Чеботарев рассказал коллегам о том, как поддавшись эмоциям, набросился на Рубанова, но потом оттолкнул его от себя и убежал. О том, как он затем быстро вернулся на «место преступления», чтобы проследить за Рубановым с Ксенией, Чеботарев упоминать не стал.

Между тем, он на самом деле почти сразу вернулся к тому месту, где чуть не произошла трагедия. Увидев, что Рубанов поднимается с земли, и убедившись, что серьезных травм тот не получил, Семен отправился на вокзал, взял такси и рванул в Москву.

Ая взглянула на Данилу – ну и как все это прикажете понимать?

Данила красноречиво пожал плечами – он и сам не особо что-либо понял.

– А почему ты хотел его убить? – спросила у Чеботарева Ая.

Семен замялся, потом выпалил: – Ну… он мне не нравится.

– Нормально, – хмыкнул Данила. – Сема, ты считаешь это достаточным поводом для убийства? Мне вот вообще никто не нравится, за исключением красивых грудастых девушек, однако, заметь, я пока никого не лишил жизни. Так что же произошло на самом деле, Семен?

– Я не буду отвечать на этот вопрос, – отрезал Чеботарев, – можете меня уволить, вернуть в прежнюю жизнь – мне наплевать.

– Ну так и есть, тут другая причина, – усмехнулся Данила. – Сам обо всем расскажешь, или мне помочь?

Семен угрюмо молчал. Ну а что он должен был рассказывать этим клоунам про свои чувства к Ксении? Да закопайте его снова в самом темном лесу – он не скажет об этом вслух. Почему? Во-первых, он в принципе не хочет трепать ее имя, а во-вторых… Он ведь и сам не понимает, как так произошло, что он втрескался в нее по уши, и как из-за