– Не бери, не надо, – посоветовал Серафим. – Пусть не знает, где ты. Надо подумать, как быть. Я могу свидетельствовать против него, рассказать все о его кознях. Да только… кто мне поверит? – Он сокрушенно покачал головой.

Вероника смотрела на разрывающийся телефон. В душе с новой силой закипала боль. Как он мог? Нахваливал ее стряпню, целовал. Занимался с ней любовью по ночам и все это время думал, как избавиться от нее. Кем надо быть, чтобы так поступать?

Телефон наконец умолк. Вероника откашлялась и набрала отца. Он схватил трубку мгновенно, как только раздался гудок.

– Ника!! Что происходит? Ты где? Почему телефон выключен? Егор тебя потерял, говорит, что ты исчезла из дому. Он с ума сходит, я тоже. Маме ничего не говорю, но она чувствует, волнуется. Что случилось?

– Пап, погоди. Не кричи. Со мной все в порядке. Просто… просто мы с Егором слегка повздорили и…

– Повздорили? Не ври! Вы никогда не ссоритесь, я прекрасно это знаю. Говори, в чем дело? Где ты?

– Я тут, в Плацкинине, недалеко от деревни. Пожалуйста, только не говори об этом Егору. И… если можешь, приезжай за мной.

– Конечно, могу, что за вопрос. Но я не понимаю…

– Ты и не поймешь. Это долго объяснять. Приедешь, мы обо всем поговорим. Помни, Егору ни слова. – И она отключилась.

– Ты не сказала ему, куда конкретно ехать, – проговорил Серафим, безмолвно слушавший весь разговор.

– Скажу чуть позже. Наверняка он позвонит с дороги.

– Ну да… – Он кивнул задумчиво. – Ты, наверное, голодная. Ела что-нибудь утром? Сейчас уже шестой час.

– Ничего не ела. Только чаю выпила и все.

– На вот. – Серафим протянул ей бублик с маком. Вероника с жадностью надкусила его. Бублик был черствый, но она сжевала его за минуту. Серафим улыбнулся. – Еще вот что есть. – Он разжал ладонь – на ней лежало маленькое красное яблоко. – Будешь?

– Буду.

– Я не спросил тебя, как ты узнала про Егора.

– Очень просто. Полезла в подвал за мольбертом и красками. Нашла ваши письма. Они были в коробке из-под красок. Я стала их читать и не заметила, как время прошло. Потом услышала, как он говорит по телефону с этой… – Ей было омерзительно называть ее по имени. Слово «любовница» тоже застряло у нее в горле. Серафим, видя это, пришел ей на помощь:

– Да понял я, понял. Он все время трещал с ней по мобильнику, покоя она ему не давала. Стерва, а не баба.

– Ну вот. – Вероника стала грызть яблоко.

– Значит, вот где они были – в подвале, – рассеянно и задумчиво произнес Серафим. – Умница Снежана. Узнаю ее смекалку. В коробке из-под красок.

– Да, они лежали на самом дне. Я выронила коробку из рук, все рассыпалось. Так я их и обнаружила.

– Мне их было не отыскать. Для этого нужно было несколько дней обшаривать весь дом. Где они сейчас?

– Там же, в подвале. Я… я бросила их куда-то, когда услышала за дверью, о чем говорит Егор. Кажется, на пол. – Вероника виновато вздохнула.

Серафим печально молчал. Ей стало жаль его. Эти письма – все, что у него есть. Он долгое время жил мечтой получить их и заслужил, чтобы его мечта осуществилась.

– Я отдам вам ваши письма. Обязательно отдам, – сказала она Серафиму.

– Правда? – Он поглядел на нее с надеждой.

– Да!

В душе у нее вдруг возникла решимость. Хватит быть папиной дочкой, прятаться за отцовскую спину, терпеть и плакать. У нее достанет сил взглянуть в лицо Егору и сказать все, что она думает о нем. А потом – пусть проваливает, катится колбаской по Малой Спасской. Его долю за дом она ему вернет.

– Да, – повторила она с вызовом.

Серафим удивленно вскинул брови, не ожидая от нее такого тона.

– Мы сейчас пойдем туда, – твердо проговорила Вероника. – Пойдем в Плацкинино. Этот мерзавец не отвертится. Мы ему покажем оборотня! Устроим очную ставку.

– Тебе не страшно?

– Нет. – Вероника гордо расправила плечи. – Я же не одна.

– Ты меня имеешь в виду? – Серафим скептически ухмыльнулся. – Польщен. Значит, вчера – леший, нечистая сила, а сегодня – свидетель и защитник.

– Ну да. А что не так? – Вероника вопросительно посмотрела на него.

Тот пожал плечами.

– Да нет, ничего. Я готов. Идем, пожалуйста. Если он еще там, не уехал.

– Там он, куда денется. Мы выгоним его ко всем чертям. Зайдем в дом, и я отдам вам письма.

– Звучит заманчиво, – пробормотал Серафим.

– Ну так идем скорее. Отец небось уже выехал, через час он будет в Плацкинине.

– Ох и не поздоровится твоему Егору. – Серафим насмешливо хмыкнул и принялся натягивать ватник. Вероника тоже оделась, повесила на плечо сумку. – Ты идти-то можешь? – Серафим озабоченно оглядел ее. – Бледная такая, как смерть. Тебе бы лежать надо или в больницу. Ушиб головы – дело нешуточное.

– Не до больницы сейчас. – Вероника небрежно махнула рукой и пошла к двери.

– Ты иди, я догоню. Печку погашу только. – Серафим отодвинул чугунную заслонку.

Вероника вышла на улицу. Было совсем темно. В черном небе сияла полная луна. Где-то рядом лаяла собака. Вероника вспомнила Мальчика, и на сердце у нее потеплело. Как-то он там без нее? Егор его небось и не покормил…

Ей вдруг показалось, что все происходящее сон и она вот-вот проснется. Увидит рядом спящего Егора, привычно погладит его по щеке, уберет ему волосы со лба и пойдет готовить завтрак… Позади протяжно скрипнула дверь. Серафим спрыгнул с подножки киоска на землю. Натянул на голову свою засаленную шапчонку… Нет, это не сон. Это явь, страшнее которой ничего нет и быть не может.

– Идем, что ли, – проговорил Серафим.

Вероника вздохнула.

– Идем.

Они вышли со станции и зашагали по лесу. Вокруг была тишина, лишь под ногами поскрипывал снег. Вероника шла чуть впереди, Серафим за ней, отставая на шаг. Оба молчали. Вот и карьер, направо от него поворот на Нестерово. Налево – дорога в Плацкинино.

Неожиданно темноту осветили оранжевые всполохи. Далеко за деревьями небо окрасилось багровым, послышались крики, голоса, перекрываемые зловещим треском.

– Гляди-ка, пожар. – Серафим остановился, всматриваясь в даль. – Горит что-то.

– Что? – Вероника почувствовала, как ее охватывает паника.

– Не знаю, но горит знатно. – Серафим показал на языки пламени, уже хорошо видные, вздымающиеся над ельником.

– Скорее! – Вероника кинулась бегом по дороге. Он еле поспевал следом за ней.

Они выбежали из леса, и взгляду их представилась жуткая картина. Дом пылал, объятый пламенем, калитка и ворота были распахнуты настежь. Вокруг толпились немногочисленные жители деревни. Вероника увидела Василия, тот, накинув на голову куртку, бежал со двора, волоча по снегу безвольное человеческое тело.