Кавалерист?

Подслеповатый Фирс, расправив протертые нарукавники, ответил:

Так точно.

И щелкнул каблуками.

Из задних рядов послышался сдавленный смех. Все знали, что в разное время человек этот испробовал много занятий и служил даже экспедитором коньячного спирта. В свободное же время увлекался карточной игрой и подделывал ценные бумаги. Кавалерия была, пожалуй, единственной не хоженной Фирсом стезей.

Кратким общением с Фирсом Президент остался чрезвычайно доволен и отметил, что в изготовлении железобетонных изделий ведущую роль должна играть кавалерия. По старой островной традиции это замечание Президента в тот же день было вывешено над заводскими воротами.

Через неделю бухгалтер был приглашен в президентский Дворец, где ему вручили орден Островной доблести и назначили персональную пенсию. Захмелев на торжественном банкете, орденоносец стал неожиданно рассказывать об особенностях транспортировки коньячного спирта по железной дороге. В дубовых бочках, по его словам, сверлились небольшие отверстия, из которых по трубке отсасывался спирт. Впоследствии отверстия забивались щепой и замазывались глиной. На станциях бочки щедро поливались водой, отчего они разбухали и тяжелели. Такая мера позволяла доставлять продукт в его изначальном весе.

Лица гостей церемонии постепенно вытягивались, поскольку не всем было понятно, в связи с чем звучал этот рассказ. К счастью для награжденного, в момент повествования Созонт был отвлечен разговором. Закончив его, Президент спросил, есть ли у Фирса личные просьбы. Орденоносец, успевший к тому времени несколько протрезветь, попросил ввести в стране конное сопровождение ликеро-водочных грузов. Просьба была немедленно удовлетворена.

В лето четвертое правления Созонта на Острове состоялись Международные лошадиные игры. Со всех уголков земли съехались пятьдесят тысяч всадников. В течение десяти дней они являли зрителям свое искусство. На церемонии закрытия было объявлено, что из пятидесяти тысяч участников любой желающий вправе остаться на Острове и получать достойное довольствие деньгами и кормами.

Участники игр приехали по преимуществу из мест, где не хватало ни денег, ни кормов, так что остаться согласились все пятьдесят тысяч, которые при записи странным образом выросли числом до семидесяти тысяч. Из означенных лиц был составлен отряд быстрого кавалерийского реагирования.

Уже вскоре, однако, у отряда возникли сложности с местным населением. Связано это было с тем, что кавалеристам не было в точности указано, на что именно им следует реагировать. В свою очередь, реакция их на островитян, в особенности же на островитянок, вызвала на Острове неудовольствие. Многие жители потребовали жестких мер в отношении кавалеристов.

Я, грешный, боюсь, что это не приведет ни к чему хорошему. Подавление того, кто живет с тобой на одном пространстве, пагубно прежде всего для того, кто подавляет, потому что его же и разрушает. Согласно островной поговорке, борясь с драконом, сам становишься драконом. Иные могут спросить: какой же выход?

На этот вопрос у меня нет ответа. Может быть, и выхода нет.

Что вызывает перемещение народов? Что было причиной их великого переселения в IV–VII веках – поиск жизненного пространства? Безотчетная тяга к движению? Любопытство? Александр Македонский дошел со своим войском до Индии, видеть желая край земли, но объяснение это мне всегда казалось неубедительным. Ныне же, уподобясь Екклесиасту, предположу, что есть время оставаться на своей земле и есть время уходить в другую. Например, в нашу.

Парфений

Жан-Мари хочет больше узнать о характере наших с Ксенией отношений.

– Какие, – спрашиваю, – могут быть отношения между частями единого целого?

Леклеру трудно представить себе, насколько могут срастись два человека за три сотни лет. Даже за меньшее время могут. Мы одинаково мыслим, одинаково реагируем. Если требуется, отвечаем друг за друга на письма, потому что нет таких ситуаций, которых бы мы не пережили вместе. И вообще – нет таких ситуаций, которых бы мы не пережили.

Супружеские пары имеют только разное детство, но у нас и здесь всё иначе. Предназначенные обстоятельствами для объединения нашей несчастной земли, даже детство мы проводили в тесном общении. А те редкие моменты, когда были порознь, давно известны нам из рассказов друг друга.

Мы не только мыслим – чувствуем одинаково. Мне кажется, что, если, вопреки нашей мечте, кто-то из нас уйдет раньше, оставшийся здесь послужит его глазами и ушами, так что ушедший из заоблачного своего места жительства будет по-прежнему видеть теплый летний день и задумчивое колебание трав.

В пятое лето Созонтова президентства в стране появились сейсмологи с Большой земли. Изучив Гору на Юге Острова, они объявили, что вулкан может проснуться. Сейсмологи обратились к жителям деревень, окружавших Гору, и призвали их, по возможности, найти себе другое место для проживания. Возможности такой у жителей, разумеется, не было.

Сообщение свое сейсмологи сделали на рассвете, когда покидали Гору, так что на новость о пробуждающемся вулкане окрестные жители должным образом не откликнулись, поскольку и сами тогда только пробуждались. В сущности, в словах сейсмологов не было ничего нового, поскольку предупреждения такого рода звучали на Острове и раньше. Сейсмологи же отбыли в восточном направлении для дальнейших исследований.

С сейсмологами этими возникла некая неясность. Одни говорили, что видели их в восточной части Острова, пустынной, равнинной и далекой от сейсмических угроз. Другие утверждали, что прибывшие вовсе не сейсмологи, а геологи, и что посещение Горы было лишь прикрытием для каких-то иных целей. Поскольку целей их назвать не мог никто, обвинение сочли бездоказательным и о сейсмологах забыли.

В лето шестое правления Созонта председатель Континентальной нефтяной компании Бранд купил у островного государства те самые земли, на которых ранее якобы были замечены сейсмологи. Куплены земли были за бесценок, и когда покупателя спросили, зачем ему эта пустыня, он ответил, что ищет уединения. И хотя означенный Бранд прежде не обнаруживал склонности к уединению, ответ вызвал уважение.

Бранд стал получать множество писем в поддержку. Нашлись благочестивые люди, выразившие готовность основать свои скиты в пределах дневного перехода от скита брата Бранда. С одной стороны, это было бы поддержкой пустынножителю, а с другой, ввиду удаленности новых скитов, не нарушило бы искомого им уединения. Были и те, кто предлагал пустыннику помощь в строительстве храма, поскольку даже отшельник нуждается в исповеди и причастии.

Выяснилось, однако, что приезжий пустынножитель ни в чем подобном не нуждался. Скит его оказался комплексом современных сооружений, предназначенных для добычи и гранения алмазов. Да и подвизался в нем не Бранд, а многочисленные работники алмазных приисков.

Покупка земли, а главное, ее обоснование стали серьезной ошибкой Бранда и Созонта, если, конечно, считать, что Созонт участвовал в принятии решения. То, что Бранд, оказывается, не стремился к уединению, почему-то особенно задело островитян. Может быть потому, что любой остров есть уединение, и подобного рода объяснения в таких местах принимают с особым сочувствием.