– Извините. Дурная привычка. Никак не могу избавиться. Я, скорее всего, почувствую. Вы работаете с силой, с энергией, а я… я тоже, но иначе. Для меня… она звучит по-другому. Или наоборот, не звучит. Как будто кусок мира вымарали. Понимаете?

– Просто верю.

– И если там что-то было, даже малость, то… я почувствую. Наверное. Бабушка говорила, что я слишком уж все чувствую. Что это компенсация. Могу мало, а вот слышу хорошо. И людей, и мир тоже… вам надо почки подлечить, к слову.

И тонкий палец ткнулся в бок.

– Особенно левая. Если хотите…

От подобных предложений не отказываются. Нет, к целителям Святослав заглядывал, куда ему деваться, когда оно положено. И процесс остановили.

И держали.

И воспаления глушили. Только…

– Когда? – Святослав склонил голову.

– Сейчас. Поворачивайтесь спиной. И рубашку снимите. Майку тоже.

Дива встряхнула руками, пошевелила пальцами. И в очередной раз преобразилась. Пусть никуда не подевались ни хрупкость ее, ни худоба, ни бледность, но… теперь она действительно была дивой.

– Вы… уверены?

– Больно не будет, – она поняла по-своему. – Не должно. Но… силы есть, время тоже. Или вам нужно с кем-нибудь проконсультироваться?

Руки ее замерли в воздухе.

– Если вы…

– Нет, – Свят решительно повернулся спиной. Не хватало еще недоверие проявить. Не сейчас.

Рубашку он расстегивал торопливо, и стянул, так до конца и не расстегнув. Повернулся. Выдохнул и замер.

– Вы только не пытайтесь сопротивляться, – попросила дива. Ее прикосновение было легким, едва ощутимым. Словно ветер коснулся раскаленной кожи. И остудил.

И успокоил.

– Поражение давнее. Видно, что вас лечили и хорошо, но… изначально повреждения были сильными.

– Война. Болото. Пара дней в воде. Застудил крепко, а тогда лечить особо нечем было. Вот и… аукается.

Свят не видел, но она кивнула.

– Да, такое часто слышу. Иногда я могу помочь, но чаще приходят, когда что-либо делать уже поздно. Да и нельзя мне лечить.

Она слегка нажала на поясницу.

– Будет лучше, если вы ляжете. Я могу вовсе отправить вас в сон.

– Не надо.

– Возможно, местами ощущения будут не самые приятные, – сочла нужным предупредить Астра. – У вас и с желудком плохо. И не только с ним. Я поправлю, но не все сразу. Люди хрупкие. Даже когда не совсем люди.

– А… кто?

Не то чтобы этот вопрос так уж сильно волновал Святослава.

Он лег на кровать прямо поверх цветастого покрывала, сунул под подбородок руки и уставился на разноцветные лоскутки.

– Землею тянет, – после недолгого молчания решила Астра. – Кто-то из тех, кто с нею связан… А еще огонь чувствую, но слабый очень… у вас и драконы в предках были.

Неприятная новость.

– Но давно, – успокоила она. – Поколений пять, не меньше, поэтому не стоит опасаться.

– Чего?

– Ничего, – странно было не видеть ее. А вот тонкие пальцы гладили спину, и в прикосновениях этих чудилась непонятная нежность. – Драконьего безумия точно. Оно свойственно тем, в ком огня слишком много, а вы… полагаю, даже огневик среднего размера не создадите.

– Не создам.

– Люди порой удивляют. Ваша кровь хранит все. Мама говорила, что вы сами слабы, поэтому спешите украсть, что чужую силу, что чужое знание. Но мне кажется, она была не права. Вы не слабы. Вы просто… выживаете?

Спине стало тепло.

А потом и жарко. В какой-то момент жар перетек внутрь, и Свят стиснул зубы.

– Сегодня я поработаю с почками… там все задето, от мочеточников до клубочков. И здесь опухоль будет, – острый коготь уперся где-то слева от позвоночника. – Естественный результат постоянного притока внешних энергий.

И Святослав ей поверил. Он сцепил зубы, потому что боль нарастала, и уткнулся лбом в ладони.

– Может, все-таки в сон?

– Нет. Я… выдержу.

– Выдержите, – согласилась она.

И сила ее распалась на тонкие жгуты. Свят чувствовал, как пробивают они кожу и плоть, вплетаются в нее, соединяются.

– Но понадобится несколько сеансов. Сейчас уберу самые грубые повреждения и этот опухолевый локус. Извините, мой отец сработал бы тоньше…

…но его нет в живых, как нет и остальных, кому и учеба не сильно нужна была, кто видел слабости и несовершенство человеческого тела просто потому, что рожден был дивом.

Или дивой.

И не только видел. Теперь каждое ее прикосновение рождало новую волну, и зубы приходилось стискивать еще сильнее. В какой-то момент Свят просто ухватил кусок покрывала, затыкая горло. Он не собирался стонать.

Не здесь.

Не перед ней, которая всецело сосредоточилась на работе. Кажется, его кожа покрылась потом, и пот этот стекал по шее, по лицо, разъедая глаза. И Свят глаза закрыл.

– Дышите, – попросили его мягко, и в голосе теперь примерещилось сочувствие. – И глубоко. Да, вот так.

Дышать тоже получалось не слишком хорошо, будто то, что уходило из почек, сосредоточилось в легких. И там клокотало, мешало.

– Это туберкулез ваш, – сказала Астра на ухо, и прядки светлых волос скользнули по спине.

– Его… вылечили.

– К сожалению, не до конца. Каверны, конечно, известковались, но… он остался. Здесь, – и палец едва не пробил спину. – Я выжгу.

– Давайте.

…почему их сослали?

Всех и разом? Из-за того, что и вправду близки они были к прошлой власти, к прошлой жизни? Любимцы драконов, неподвластные, неподсудные, слишком гордые.

Чересчур иные?

И пусть раздражали они своей инаковостью, но… это ведь не повод. Скольких они вытянули во время той, первой войны? А в гражданскую? И всех брали, не глядя ни на масть, ни на положение? Скольких они могли бы вылечить в Отечественную?

И после.

Святослав стиснул зубы, того и гляди прорвет покрывало. Опасные мысли. Ненужные сомнения. А боли становится больше. И теперь ощущение, что он огня глотнул.

– Если кашлять захочется, то кашляйте, только, скорее всего, с кровью будет. И не только кашель, – руки убрались. – Вам нужно немного полежать…

– Потом, – он все-таки поднялся и с кашлем справился, хотя дива укоризненно покачала головой. А потом, размахнувшись, со всей силы своей немалой – и он еще ее хрупкою считал? – ударила по спине. Святослава согнуло.

А кашель и вправду с кровью получился.