общалась с девушками из оркестра и подтанцовки, похоже, выполняя роль связующего звена между ними.

На сцене нас выстроили тем же порядком, что и перед открытием. Губернатор толкнул очередную речь минут на двадцать о том, как он рад и горд, как мы должны быть рады и горды тем, что он за нас гордится и как вообще повезло гостям, особенно в этом году, когда нас удостоил визитом…

Светлейший князь, когда о нём зашла речь, раскланялся с восторженно рукоплещущей публикой, а губернатор плавно перешёл от радости и гордости вообще к конкретным виновникам оных — то есть, к награждению. Приз губернатора ожидаемо ушёл в консерваторию. Председатель жюри рассказал про их профессионализм, академический подход и верность традициям. Получать приз, вопреки обыкновениям, вышел не руководитель коллектива, а какая-то девица — видимо, та самая племянница. Однако восторга у губернатора это не вызвало, хоть он и поцеловал ей в щёчку.

«А вот тут консерваторские промахнулись — хотели лизнуть, а получилось, что чуть ли не макнули, продемонстрировав главный свой аргумент».

«Да, дядюшка солистки явно не в восторге».

Потом перешли ко второму призёру — по результатам зрительского голосования. Судя по тому, что губернатор постоянно косил на императорского родственника, неожиданностей не ожидается, простите за каламбур.

— Борьба за сердца гостей нашего бала и приз зрителей развернулась жаркая и равная. До последнего момента было непонятно, кто же выйдет победителем, тогда как обычно это становится довольно очевидным уже при подсчёте половины голосов. В этом же году организаторы были в напряжении до последней минуты. В результате с преимуществом всего в три голоса победу одержал ранее невиданный у нас участник — объединённый коллектив Художественной академии имени Тапирова и хозяйственной академии с композицией «Осенний вальс-бостон»!

Профессор, как и все преподаватели нашей «банды», выглядел шокированным, но годы выступления на сцене сказались, он почти мгновенно взял себя в руки и за призом вышел профессионально улыбаясь. Он даже выдал, на правах местной знаменитости, короткую ответную речь, насчёт того, как ему понравился опыт совместной работы, и что он готов принять большинство наших участников к себе на учёбу. И что некоторые буквально «зарывают свой талант в землю, если вы понимаете, о чём я». Единичные оптимисты в команде ликовали, толкая в бок посрамлённых реалистов, в зале стоял гул голосов, видимо, удивлённых таким исходом было много.

После окончания процедуры раздачи дипломов довольным лауреатам и грамот грустным участникам профессор отправил нас обратно в выделенную команде комнату ожидания со словами «Не расходитесь пока, я кое-что уточню». Я же выцепил пару старшекурсников в помощь и двинулся к своему фургону, поскольку такое дело надо отметить, а охрана на воротах если и осталась, то бдить не будет. Узнав, куда и зачем идём, парни приободрились, но приобрели очень заговорщицкий вид, такой, что даже я бы их заподозрил в чём-то предосудительном.

Оказалось, что ночная гулянка сильнее сказалась на запасах, чем я думал — ну да, там же и Мурлыкин лазал, и девочки минимум разок-другой заглядывали. Тем не менее — хватило. Мы трое взяли по четыре полуштофа всякого-разного, я перегрузил очень грустные остатки былой роскоши из ящиков в холодильник, а невесть как попавшая в закрома бутылка «Ржаной» ушла в качестве билета на воротах. Может, и так пропустили бы, но если поделиться радостью — то дело будет проще. Стукнув себя по лбу вернулся к автомобилю и достал стопку из дюжины вложенных одна в одну металлических рюмок, которые наштамповал из обрезков латуни вместо того, чтобы распылить её на порошок. Кстати, отполированные они блестели почти как золотые. Полностью опять возникшую проблему тары они не решат, но облегчат ситуацию знатно. Наше возвращение с грузом было встречено с равным энтузиазмом всем коллективом, независимо от роли в нём.

Рюмок было очень мало — даже с учётом того, что дирижёр жестом фокусника достал откуда-то полдюжины серебряных, сделанных по тому же принципу, что и мои, и у некоторых оркестрантов тоже были съёмные крышечки на фляжках. Тем не менее, каждый тост приходилось поднимать по нескольку раз, и процесс затянулся, правда, никто на это не обижался. В итоге Лебединский вошёл в комнату на середине второго тоста, и тут же замахал руками:

— Не прячьтесь, не прячьтесь! Лучше и мне налейте, если не жалко!

­– А вам чего именно?

— У вас тут ещё и выбор есть? Хорошо устроились, пока начальник бегает, дела утрясает.

— Есть «Клюква с мёдом», сорок градусов, и «Голубика с тархуном», двадцать пять. «Бруснику с мятой» и «Голубику с апельсином» девушки забрали, так что это у них просить надо.

— Надо же, какое богатство! Так, дам грабить не будем. Клюкнуть, конечно, хочется и повод есть, но такое я пробовал, а вот на голубике… Давайте её.

Приняв стаканчик и выслушав тост, профессор выцедил настойку, подумал, пошевелив губами, и выдал вердикт:

— А ничего так, оригинально. Ага, судя по этикетке, спонсор вечеринки — Юра Рысюхин?

— Именно так. На следующих выходных привезу на пробу настойку на изнаночной голубике. Ягод было всего полтора литра, пока там постоянный портал построят — сезон закончится, так что следующая партия уже только в следующем году будет, скорее всего.

— Ого! Интересно будет попробовать. А что за изнаночная голубика? С какого слоя?

— С нулёвки. Похожа на нашу, только с перцем — точнее, содержит почти такое же вещество, как в красном перце. И по цвету красноватая.

— Так, это интересно, но сказать хотел другое. Денежный приз в этом году составил полторы тысячи рублей. По традиции эти деньги передаются в академию и тратятся на нужды ансамбля, или хора, и так далее. Предлагаю поделить пополам.

Возражений идея не вызвала, особенно с нашей стороны — ведь если делить по