тихо, он как будто не замечал меня. Я совсем была сбита с толку, он просил у меня неделю и теперь впустую тратит ее. Любая попытка заговорить с ним натыкалась на стену холода в его глазах. Совершено неожиданно я начала понимать, что мерзну от этого. Холод, которым он меня обдавал, леденил мне душу. Я не стала безразличной к нему, наоборот я чувствовала то же, что и он — безысходность. И никто кроме меня не мог это прекратить. Он свято верил в то, что заставил меня уехать с ним, вызвав жалость.

— Мы поменялись ролями, — подала я голос, впервые за этот долгий день. Он посмотрел на меня отсутствующим взглядом. — Не хочешь поговорить? — и снова молчание. — Ты зачем меня сюда привез? — начала я выходить из себя.

— А что ты ждала, что я накинусь на тебя как зверь?

Зверь! Он говорил мне об этом, когда — то давно. В этот момент он посмотрел на меня таким злым взглядом, что я поневоле вздрогнула. Подчинить, поработить, сделать слабым…Это то, что диктовало ему то чудовище, живущее в нем. Но теперь очень многое, изменилось. Любовь не могла сделать меня слабой, наоборот она давала мне силы, на борьбу за свое счастье. И в подчинении уже не было того жестокого смысла, было нечто другое — подчинение могло даровать свободу, чувственность легкость. И никакого порабощения. Мне нет дела до этого зверя, теперь я его не боялась. Но его боялся он.

— Ты не зверь, Антон.

— Ну, да! И это говоришь мне ты.

— Если он есть, борись с ним!

— А я что делаю все эти годы!

— Ты принимаешь его! — гневно бросила я ему, — Ты прикрываешься им, как щитом, вместо того, чтобы бороться и сказать ему нет, раз и навсегда!

Он пораженно на меня посмотрел.

— Ты думаешь это легко?

— Нет, черт побери! Это нелегко. Но хватит жалеть себя! Ты хотел, чтобы я подарила тебе неделю. Я тебе ее дарю, не зверю, а тебе! Что ты сейчас чувствуешь?

— Мне хочется тебя убить, — пробормотал он, — А еще хочется, чтобы ты заткнулась.

— Ты боишься.

— Нет.

— Ты боишься боли, которую причинили тому мальчику, когда постоянно изо дня в день отвергали его. Ты боишься нового разочарования, которое ты испытывал каждый раз, когда не выполнялись обещания. Тогда ты и впустил в свою душу своего демона, он давал тебе защиту от этого, но и требовал многое взамен. Но больше он тебе не нужен. Отпусти его. Выпусти его на свободу. Потому что я не собираюсь больше тебе лгать, уже более чем достаточно лжи в наших отношениях. До сих пор я не могла выбрать, не понимала своих чувств к тебе, к Яну. Но теперь я знаю, что я хочу. Отпусти своего зверя, он только мешает нам, потому что видит Бог, я люблю тебя.

Глава 8. Рухнувший мир

К катастрофе идет не народ, к ней идут отдельные личности.

Янош Кадар.

— Не слишком много на себя берешь? — ухмыльнулся он, но взгляд был пристальным, будто он силился прочитать по моему лицу.

— Я ничего на себя не беру. Просто говорю все как есть. Я люблю тебя. И я хочу быть с тобой.

— Выходит, ты сделала свой выбор?

— Да.

Надежда на его лице промелькнула, но тут же погасла.

— Слишком поздно.

— Ушам своим не могу поверить! Ты что отказываешься от меня?

— Ты убедила меня — со мной рядом опасно и тебе, и Киру, — в его взгляде была уверенность. Уверенность с примесью горечи.

— Я ничего не понимаю, — я была растерянна, да нет, просто убита его словами, — Ты что бросаешь меня?

— Бросаю ли я тебя!? — почти прорычал он. — Нет, дорогая, неделя еще не кончилась, у нас осталось пару дней. Потом ты уедешь домой, а на следующей неделе улетишь во Францию с Кирой. Навсегда. Влад передаст тебе билеты, визу и документы на дом, который я купил в Нанте, а также чековую книжку. Я открыл счет на твое имя в одном из банков. Денег хватит на всю оставшуюся жизнь. Выучишь сына, может быть, выйдешь еще раз замуж. Будешь жить так, как ты того хотела. — Его взгляд обдал меня жаром. — Но сейчас ты всецело принадлежишь мне! Два дня ты моя, и я не желаю тратить время на долгие разговоры и споры.

Он стремительно подошел ко мне и с тихой яростью впился мне в губы.

— Я хочу тебя. Раздевайся, — прозвучал приказ, не соблазнительный шёпот и даже не просьба.

Мало того, что он обрушил на меня все это как снежный ком, так он еще и уходил от разговора самым интересным способом, на которое только способны мужчины. Я покачала головой и отступила на один шаг.

— Нет.

— Нет? — вскинул он бровь, — И кто меня остановит? Ты? — что-то страшное творилось с его глазами…

— Не надо быть таким.

— Жестоким? Но я жесток! И всегда таким был! — вдруг он громко и зло рассмеялся — Да не смотри ты на меня так! Я не собираюсь тебя принуждать! Это не потребуется, ты сама захочешь.

Стукнуть бы его, чем потяжелее, чтоб опомнился!

— Антон, да что с тобой?! — воскликнула я, — Почему ты себя так ведешь?

Его глаза яростно полыхали, а в уголках губ залегла горестная складка.

— Почему? — едва выдохнул он, — Да потому что мне больно, черт тебя побрал! Потому что твое признание сильно запоздало, так как трупу вряд ли нужна любовь! Что ты на меня так смотришь? Я не надеюсь выбраться живым, — он глубоко вдохнул в себя воздух и через минуту уже более спокойным голосом произнес:

— Все с самого начала шло кувырком. Я знал, на что я иду. Но ты не должна бояться, — Тошка стоял мрачнее тучи, руки в карманах брюк, напряженное тело, готовое к атаке в любую секунду, — Тебя не тронут, ты ничего не знаешь…

— Но я хочу знать! Я имею право знать из-за чего мне нужно уехать из страны, почему я лишаюсь тебя… — последние слова я прошептала, а Тошка закрыл глаза, лишь бы не смотреть на меня.

— Если я расскажу тебе, тогда и твоей жизни будет угрожать опасность.

— Но кто сказал, что она мне сейчас не угрожает! — крикнула я. — Только не прикидывайся дурачком! Я не настолько глупа, чтобы не понимать, почему ты отправляешь нас в другую страну. Опасность есть, так? Они не поверят, что я ничего не знаю. Ты просто обязан мне все рассказать!

— Я обязан обеспечить