и осадных башен. Мощные каменные стены не поддавались действию камнеметов, а их большая высота сильно затрудняла применение штурмовых лестниц.

При приближении противника предпринимались подготовительные меры по обороне. В замок свозилось продовольствие, фураж, запасы железа и дерева для ремонта оружия и метательных машин. Усиливали караульную службу, особенно охрану ворот. На подступах к наиболее уязвимым участкам крепости делали замаскированные ямы, в дно которых вкапывали заостренные колья, так называемые волчьи ямы, а также закапывали пустые глиняные сосуды, которые, лопаясь под тяжестью осадной техники, вызывали оседание земли, в результате техника обрушивалась или застревала. Для повреждения копыт коней и ног осаждающих по прилегающей к крепости территории разбрасывали железные шипастые шарики – так называемый чеснок, сверху присыпанные землей.

Непосредственно во время осады применялись проверенные, хорошо себя зарекомендовавшие методы обороны. Например, при проведении подкопа осажденные рыли контрподкоп, и если галереи оказывались на одном уровне, то после уничтожения саперов противника подкоп обрушали. Если же контрподкоп был выше, то старались подкоп засыпать или затопить. Против осадных башен и таранов использовали камнеметы, а также пытались их поджечь. Тяжелые камни и бревна сбрасывали на тараны. При попытке врага взобраться на стены по штурмовым лестницам на него сбрасывали тяжелые предметы, лили кипящее масло и смолу, лестницы отталкивали от стен. Если позволяли силы, организовывались вылазки с целью уничтожения осадной техники противника, нанесения неожиданного удара с фланга или тыла по штурмующим, беспокойства осаждающих, держа их в постоянном напряжении.

Все случаи осад крепостей монголами в Европе, про которые известны какие-либо подробности, относятся к городам, а не к феодальным замкам. Всего же в Европе из числа городов, подвергшихся нападению монголов, было захвачено около 60 %. Достаточно уверенно можно предположить, что замков, из числа подвергшихся нападению, было взято намного меньше, так как города обычно строили в местах пересечения наиболее значимых торговых, военных путей и на берегах рек, а не в таких труднодоступных местах как замки. К тому же протяженность городских стен намного превышала протяженность замковых, что требовало, соответственно, значительного увеличения количества защитников.

Обладая хорошо налаженной разведкой, монголы знали о большой насыщенности крепостями европейских стран и понимали, что, в случае продолжения завоеваний в Европе, их придется брать с использованием большого количества камнеметов и всех приемов осадного искусства. Особенно это было заметно в сравнении с другими странами, уже завоеванными монголами. В этих странах каменные стены были только у городов, и то не у всех. Например, на Руси к XIII в. каменные укрепления были только у четырех городов, поэтому монголами были захвачены практически все русские города из числа подвергшихся нападению. (Вообще из русских городов и крепостей, оказавшихся в полосе наступления монгольской армии, устояли только три: Данилов, Кременец и Холм.)

Таким образом, можно предположить, что одним из факторов, послуживших причиной отказа монголов от продолжения набегов в Европе, послужило большое количество хорошо укрепленных каменных замков и крепостей, штурм которых отнял бы у них неоправданно много времени и сил, а оставлять их в тылу наступавших войск было слишком опасно.

При изучении истории монгольских завоеваний становится ясно, что в большинстве тех случаев, когда монгольская армия не добивалась успеха, причиной этого оказывался какой-либо внешний, чаще всего природный, фактор. Например, при попытке завоевания Японии – тайфун, утопивший монгольский флот, во Вьетнаме и на острове Ява – джунгли, препятствовавшие массированному применению монгольской кавалерии и способствовавшие ведению партизанских действий со стороны местного населения, а также жара. В Европе этот фактор оказался рукотворным – значительное количество каменных крепостей.

Приложение 4

Татары и РПЦ

В последнее время довольно широкое распространение получила следующая точка зрения на взаимоотношения татар и церкви:

«В отличие от русских, татары не грабили церкви и не обижали священнослужителей. Погибших во времена Батыева нашествия русских священников можно пересчитать по пальцам – причем их смерть последовала в горячке боя, при том, что большая часть татарских воинов была безграмотным простонародьем, попросту не способным опознать русского попа»[367].

«При Батые благоволение завоевателей к церковникам носило, скажем так, недокументированный характер. Их просто не трогали в разоряемых городах, их просто не включали в переписи для обложения данью.

Впоследствии ханы исправно снабжали митрополитов Русской церкви охранными грамотами – ярлыками»[368].

«Исходя из тезиса греховности, церковники призывали русский народ не к сопротивлению захватчикам, а, наоборот, к собственному покаянию и к покорности “татарам”, не только не осуждали ордынскую власть, но и […] ставили ее в пример своей пастве. Это было прямой оплатой со стороны православной церкви дарованных ей ханами огромных привилегий – освобождения от налогов и поборов, торжественных приемов митрополитов в Орде, учреждения в 1261 г. особой Сарайской епархии и разрешения воздвигнуть православный храм прямо напротив ханской Ставки»[369].

«Что получается? Монголы грабят, насилуют и издеваются над русским народом, а церковь стоит рядом и уговаривает, дескать, потерпите, люди православные, может, как-нибудь и обойдется, Бог терпел и нам велел, и все такое прочее. Да не просто уговаривает, а еще и имеет от этого большую экономическую выгоду»[370].

Естественно, существует и другая точка зрения:

«Степняками в момент нашествия было разорено все, включая церкви, и священники часто были убиты прямо в храмах, а сами храмы осквернены и сожжены. Порой вместе с укрывавшимися там от погромов и разгула жестокости людьми, свято верившими в неприкосновенность и несокрушимость религиозных построек. Ничего не спасало, после себя монголы оставили только руины. Это проходит во всех летописях красной нитью»[371].

«Многие выдающиеся священники, включая самого митрополита, погибли в разрушенных городах; многие соборы, монастыри и церкви были сожжены или разграблены; множество прихожан убито или уведено в рабство. Город Киев, митрополия Русской церкви, был так опустошен, что многие годы не мог служить центром церковной администрации»[372].

Вот что написано по этому поводу в летописях:

«Много святых церквей предали они огню, и монастыри сожгли…»; «..а город и церкви святые огню предали, и все монастыри и села сожгли…»; «…и разграбили церковь святой Богородицы, и двор княжеский огнем сожгли, и монастырь святого Дмитрия сожгли, а другие разграбили. Старых монахов, и монахинь, и попов, и слепых, и хромых, и горбатых, и больных, и всех людей убили…»; «Церковь святой Богородицы татары разграбили, сорвали оклад с чудотворной иконы, украшенный золотом, и серебром, и камнями драгоценными, разграбили все монастыри и иконы ободрали, а другие разрубили. […] Убит был Пахомий, архимандрит монастыря Рождества святой Богородицы, и игумен Успенский, Феодосий Спасский, и другие игумены, и монахи, и монахини, и попы, и дьяконы…»; «…и церковь архангела Михаила сокрушили, и сосуды церковные бесчисленные, золото и драгоценные камни взяли, и епископа преподобного