– Хорошо, – прошептала я.

– Переоденься и уматывай из порта как можно быстрее. Вот и все. – Кэрри закрыла глаза и откинулась назад. Приложенные к виску салфетки уже пропитались кровью. – Да, и не забудь меня запереть.

– Запереть? Точно?

– Да, точно. Все должно выглядеть убедительно.

– Но что, если он не станет искать тебя?

– Станет, – спокойно сказала Кэрри. – Если поймет, что я исчезла, первым делом придет сюда.

– Ладно… – неохотно согласилась я. – К-какой пин-код от двери?

– От двери? – устало посмотрела на меня Кэрри. – От какой двери?

– Ты говорила, что снаружи еще одна дверь. С кодом.

– Я соврала. Нет там никакой двери. Боялась, ты на меня набросишься. Просто иди по лестнице вверх.

– Я… Спасибо, Кэрри.

– Не благодари меня. – Она снова закрыла глаза. – Беги – ради нас обеих. И не оглядывайся.

Я хотела подойти ближе, не знаю зачем – может, чтобы обнять ее… Это было самое трудное решение в моей жизни: повернуться спиной к женщине, которая если и не истечет кровью, то может погибнуть от руки хладнокровного убийцы. Но я знала, что должна это сделать – ради себя и ради нее.

– Прощай, Кэрри, – сказала я.

Она не ответила, и я побежала.

В коридоре снаружи было тесно и чертовски жарко, даже жарче, чем в душной каморке. Дверь закрывалась на массивную щеколду, поверх которой висел большой замок с ключом. Я задвинула щеколду и, сглотнув подступивший из-за чувства вины к горлу комок, коснулась ключа. Забрать его? Нет, не хочу, чтобы Кэрри провела внутри больше времени, чем нужно.

Моя бывшая тюрьма располагалась в конце тусклого бежевого коридора; в другом его конце была дверь с табличкой «Не входить – только для членов экипажа», а дальше лестница. Я с болью взглянула на запертую клетушку, в которой истекала кровью Кэрри, и побежала к ступенькам.

Сердце бешено стучало в груди, отвыкшие от усилий ноги дрожали. Вверх по лестнице, застеленной невзрачным ковром. Мокрая от пота рука скользила по пластиковым перилам, и мне вдруг вспомнилась ослепительная парадная лестница «Авроры», блеск хрусталя, гладкие отполированные перила из красного дерева… Я чуть не рассмеялась – так же невпопад, как это было на похоронах бабушки, когда страх и ужас превратились в истерику.

Наконец путь преградила массивная стальная дверь, вроде пожарного выхода. Я пыталась отдышаться после долгого подъема, холодный пот проступил на пояснице. Что там, за этой дверью?

Позади, в душном склепе, осталась Кэрри… Нет, я заставила себя сосредоточиться на том, что делать дальше. Надо выбираться, а как только я буду в безопасности… Что тогда? Вызвать полицию, несмотря на просьбу Кэрри?

Держа руку на двери, я вдруг вспомнила ночь ограбления – как я съежилась от ужаса в собственной спальне, боясь выйти и встретиться лицом к лицу с той опасностью, что была по ту сторону. Может, надо было выбить запертую дверь, выскочить и наброситься на грабителя, даже если бы в итоге он избил меня? Сейчас я лежала бы в больнице и поправлялась, а рядом со мной сидел бы Джуд, и я не оказалась бы в этом кошмаре наяву.

Что ж, эта дверь даже не заперта.

И я ее открыла.

Свет. Словно ослепительный удар. От радужного блеска тысяч кристалликов Сваровски закружилась голова. Служебная дверь привела прямо к парадной лестнице, где круглосуточно горела люстра Сваровски, как бы говоря: «Мне плевать на вашу экономию и глобальное потепление». И на хороший вкус, видимо, тоже.

На повороте у лестницы было зеркало, в котором, отражаясь, играли лучи кристаллов, и, взглянув в него, я не сразу себя узнала, ведь оттуда на меня смотрела Анне – вокруг головы обернут золотисто-зеленый платок, под глазами синяки, взгляд изможденный.

Я заставила себя выпрямиться и, несмотря на желание броситься бежать, как напуганная крыса, пошла медленнее.

«Быстрей, быстрей, быстрей, – ворчал внутренний голос. – Буллмер возвращается. Пошевеливайся!» Но я шла ровно и неспешно, вспоминая статную походку Анне, точнее, Кэрри. Я направлялась к носовой части корабля, к первой каюте, и сжала в кармане ключ-карту, чья твердость обнадеживала.

И вдруг я уперлась в тупик. Лестница вела к ресторану, на нос судна не выйти. Черт, я не там повернула.

Я пошла обратно, стараясь вспомнить, как я добралась до первой каюты в тот вечер перед прибытием в Тронхейм, когда заходила к Анне – то есть Кэрри.

Боже, неужели прошла всего неделя? Казалось, это было так давно, в какой-то другой жизни… Так, у библиотеки надо было повернуть направо, а не налево, верно?

Быстрее, ради бога, быстрее!

Я все равно не ускоряла шаг, высоко подняла голову, не оглядывалась и старалась не представлять, как кто-то хватает меня за струящиеся шелка и тащит назад. Я повернула направо, потом налево, мимо кладовой. Кажется, все правильно. Фотографию ледника я уже видела.

Еще один поворот, и опять тупик – лестница, выходящая на солнечную палубу. Хотелось заплакать. Где гребаные указатели? Тут что, все телепаты и сами находят свои каюты? Или каюта Нобеля специально расположена так, чтобы простой люд не досаждал важным персонам?

Я согнулась, уперевшись руками в колени, стала медленно и глубоко дышать. У тебя получится. Когда Ричард поднимется на борт, ты уже не будешь бродить по коридорам, всхлипывая на каждом углу. Вдох… Один… Два…

Успокаивающий голос Барри в голове разозлил меня, и этого хватило, чтобы выпрямиться и пойти дальше. Засунь свое позитивное мышление куда-нибудь подальше. Засунь его туда, Барри, где тебе будет больно.

Я вернулась к библиотеке и снова попробовала найти дорогу, на этот раз повернув у кладовки. Дверь в каюту была прямо передо мной.

В кармане я нащупала ключ, и адреналин пронзил каждую клеточку моего тела. Вдруг Ричард уже вернулся?

Хватит трястись и сидеть под дверью, Ло. У тебя получится.

Я сунула ключ-карту в замок и быстро распахнула дверь, готовая сорваться с места и бежать, если внутри кто-то есть.

Там никого не было.

Ноги задрожали, и я опустилась на колени на плотный ковер, едва сдерживая вырывающиеся из груди всхлипывания. Но я по-прежнему в опасности. До спасения еще далеко. Так, кошелек. Взять кошелек, деньги, пальто и навсегда покинуть это ужасное судно.

Я закрыла дверь в каюту, поспешно сняла кимоно – теперь никто не заметил бы моих суетливых движений – и, оставшись в одном белье, стала рыться в вещах Анне. Мне попались ее джинсы – слишком узкие, потом я нашла эластичные спортивные легинсы, вроде бы впору, и простой черный топ. Поверх я снова надела кимоно, туго завязала его и перед зеркалом поправила съехавший с головы платок.