Оставалась только одна проблема. Море.

Я не боюсь воды – по крайней мере, раньше не боялась, – но когда я посмотрела на темные волны, жадно облизывающие корпус «Авроры», в желудке что-то сжалось, будто подступила морская болезнь.

Неужели я правда собираюсь это сделать? Видимо, да.

Я вытерла потные ладони о легинсы и глубоко вдохнула. Не стоит обманывать себя и уверять, что будет легко. Однако Кэрри уже проделывала подобное, чтобы проникнуть в мою каюту. Если у нее получилось, то получится и у меня.

Я размяла пальцы, перекинула ногу через загородку балкона и, напрягая ослабшие мышцы, села верхом на стеклянную стену. Слева от меня была каюта с отдернутыми шторами – стоит только повернуть голову, и меня будет видно из комнаты сквозь дверь террасы. Справа – глубокие воды фьорда, и расстояние до них примерно с двухэтажный дом. Не знаю, какая сторона пугала меня больше. Нервно сглотнув, я обхватила ногами скользкое стекло и попыталась собраться с духом.

Дрожа от страха и напряжения, я выставила одну ногу вперед, схватилась за край замерзшей стеклянной перегородки между балконами и встала. Теперь надо обогнуть перегородку и соскользнуть на соседнюю террасу.

Только и всего, ага.

Замерзшие липкие пальцы скользили по стеклу. Схватиться, черт возьми, не за что. Корабль буквально напичкан всякими прибамбасами, неужели нельзя было украсить эту перегородку? Какие-нибудь бриллианты, модная гравировка… что-нибудь, за что зацепиться?

Я выставила вперед ногу, изогнулась, заглядывая за высокую стеклянную стену… и поняла, что зря осталась в эспадрильях.

Я полагала, что ноги в них будут защищены и не станут скользить по стеклу, однако пятка, на которую я перенесла вес, сорвалась с острого края.

Судорожно вдохнув, я попыталась вцепиться в стеклянную перегородку. Если бы равновесие можно было удержать силой мысли!.. Сломался один ноготь, за ним другой, и стекло так резко выскользнуло из моей хватки, что я ничего не смогла сделать – даже закричать.

Налетел порыв ветра. Волосы развевались в темноте, пальцы хватали воздух. Я падала, падала спиной вниз в бездонные воды фьорда.

Я пробила черную поверхность моря с грохотом, похожим на выстрел, и от мощного удара у меня перехватило дыхание.

Из легких вырывались пузырьки воздуха, а ледяной холод пробирал до костей. В темноте бездонной глубины я почувствовала, как откуда-то снизу нежный поток подхватил меня за ноги и потащил за собой.

Помню только оглушительный удар о поверхность моря и парализующий холод воды. А затем – паника, от которой все сжалось внутри, когда течение понесло меня вниз.

К горлу подступил комок. Я приказала ногам двигаться, и они стали работать. В ледяной темноте я отталкивалась ногами, сначала потому, что не хотела умирать, а потом, когда я погрузилась во мрак, – потому, что у меня не было другого выбора, ведь легкие горели изнутри и я понимала, что погибну, если вскоре не выберусь на поверхность.

Течение держало меня за ноги своей скользкой хваткой, стараясь утащить в глубину фьорда, но от отчаяния и безысходности я все сильнее молотила ногами. В темноте, где кружат водовороты, невозможно было понять, куда двигаться, чтобы попасть наверх. Вдруг я, наоборот, опускаюсь на дно? И все же я не смела останавливаться – не давал инстинкт самосохранения. «Ты умираешь!» – кричал внутренний голос, а в ответ я лишь толкала, толкала и толкала ногами.

Глаза горели от соленой воды, однако и сквозь закрытые веки виднелось какое-то мерцание, мелькал калейдоскоп из осколков света. А когда я открыла глаза, я с изумлением обнаружила, что действительно что-то вижу: ложась на волны, дрожали бледные лунные лучи.

По лицу стекала вода; я откашливалась, всхлипывала и снова откашливалась.

До корабля было рукой подать; я чувствовала, как вибрирует вода от работающего двигателя. Надо плыть. Даже не в самом холодном море можно погибнуть от переохлаждения, к тому же, если судно начнет движение, когда я нахожусь близко от него, меня не спасет и божественное вмешательство. Из-за событий последних дней мне стало казаться, что если где-то и есть Бог, я ему не особо нравлюсь.

Тело с трудом слушалось, руки и ноги так тряслись, что я едва могла ими двигать, и все-таки я заставила их шевелиться и понемногу поплыла в сторону огней пристани, откашливаясь, когда вода попадала в лицо. Холод пробирал до костей, но хотя каждая клеточка тела была в ужасе от этой ледяной атаки, я старалась дышать медленно и глубоко. Лицом я наткнулась на что-то мягкое и вздрогнула – скорее от холода, чем от отвращения. Ужаснусь дохлыми крысами и разлагающейся рыбой, когда выберусь на берег. Сейчас главное одно – выжить.

Я упала в воду метрах в двадцати-тридцати от пристани, однако я все плыла и плыла, а огни берега, клянусь, то отдалялись, то были так близко, что можно достать рукой. Наконец онемевшими пальцами я коснулась ржавой лестницы и начала взбираться – взбираться и соскальзывать, взбираться и соскальзывать – по мокрым ступеням.

У края пристани я повалилась на бетонное покрытие, пытаясь откашляться и отдышаться. Потом встала на четвереньки и осмотрелась – сначала посмотрела на «Аврору», затем на городок передо мной.

Понятия не имею, где мы находились, но этот маленький городок совсем не походил на Берген. В такой поздний час здесь не было ни души. Кафе и бары, расположенные у причала, не работали. В некоторых витринах горел свет, однако моей единственной надеждой был стоявший неподалеку от пристани отель.

Я кое-как встала, переступила через цепь, огораживающую причал, и поплелась к отелю. Двигатель «Авроры» загудел настойчивее. Пока я шла по бесконечной пристани, гул вновь усилился, и послышался плеск воды. Судно, стоявшее носом к фьорду, сдвинулось с места и стало медленно удаляться от берега.

Я поспешно отвернулась, словно боясь, что один только взгляд привлечет внимание людей на борту.

Потом я колотила в дверь, ноги подкашивались. Послышался чей-то голос: «Пожалуйста, пожалуйста, откройте…» Дверь распахнулась, меня окутали свет и тепло, кто-то помог подняться и переступить порог, за которым я была в безопасности.

Через полчаса я сидела в плетеном кресле на тускло освещенной стеклянной террасе, выходящей на пристань. Меня укутали в красное одеяло и вручили кружку кофе, но пить его не было сил. Раздавались чьи-то голоса, люди говорили… видимо, по-норвежски. Я невероятно устала. Подбородок то клонился к груди, то резко дергался, когда я вспоминала, где нахожусь. Неужели я действительно пережила такой кошмар на роскошном судне? Или мне все просто привиделось?

«Аврора» превратилась в едва заметную точку, светлячок в ночи. Я дремала, поглядывая на огни пристани, как вдруг кто-то меня позвал.

– Мисс?

Я подняла голову и увидела мужчину, на покосившемся бейджике которого было написано «Эрик Фоссум, главный управляющий». Судя по взъерошенным волосам и криво застегнутой рубашке, его подняли с постели, и, садясь в кресло напротив, он провел рукой по небритому подбородку.