– Здравствуйте, – пробормотала я.

Я рассказала о произошедшем мужчине за стойкой регистрации – по крайней мере, о том, о чем было безопасно говорить, и насколько позволяли его знания английского. Внешностью и акцентом ночной портье напоминал скорее турка или испанца, хотя по-норвежски он все-таки говорил лучше, чем по-английски – со стандартными фразами о заселении и часах работы все было хорошо, а вот понимание моего рассказа о подмене личности и убийстве ему давалось с трудом.

Портье показал управляющему единственное удостоверение, что у меня было с собой, удостоверение Анне, и добавил что-то тихим настороженным голосом, несколько раз повторив мое имя.

Сидевший напротив меня управляющий сжал ладони в замок и нервно улыбнулся.

– Мисс… Блэк-лок, верно?

Я кивнула.

– Ночной портье пытался объяснить, но я не совсем понял, откуда у вас кредитные карты Анне Буллмер. Мы хорошо знаем Анне и Ричарда, они иногда здесь останавливаются. Вы друг семьи?

Я прижала руки к лицу, будто так могла избавиться от переполнявшей меня усталости.

– Я… это очень долгая история. Можно от вас позвонить? Мне надо связаться с полицией.

Повалившись на стойку регистрации, промокшая и изможденная, я приняла решение. Нарушить обещание, которое я дала Кэрри, – единственный способ ее спасти. Я не верила, что Ричард оставит сообщницу в живых. Она слишком много знала, слишком сильно его подвела. Без платка на голове никто не примет меня за Анне, а без паспорта Кэрри мне не удастся сойти за Кэрри, а и то и другое теперь покоится в морских глубинах. Только кошелек Анне каким-то чудом не вывалился из кармана легинсов.

– Конечно, – с сочувствием ответил Эрик. – Хотите, я сам позвоню? Вряд ли среди ночи найдется дежурный, который говорит по-английски. И кстати, должен предупредить вас, в нашем городе нет полицейского участка, а ближайший находится в нескольких часах езды в соседней… как это называется… долине. Думаю, приехать смогут только завтра.

– Все равно скажите, что это срочно, – устало возразила я. – Чем быстрее, тем лучше. Я заплачу за номер, у меня есть деньги.

– О, не беспокойтесь, – улыбнулся он. – Налить вам еще чего-нибудь?

– Нет, спасибо. Просто скажите, чтобы приезжали скорее. В опасности жизнь человека.

Управляющий вернулся к стойке регистрации, а я подперла тяжелую голову рукой и прикрыла веки. Было слышно, как подняли трубку и набрали номер. Какой-то длинный номер. Может, в Норвегии нет короткого экстренного номера. А может, он звонит в местный участок.

На том конце сняли трубку, последовал краткий обмен фразами. Сквозь пелену усталости я услышала, как Эрик говорит что-то на норвежском, но из всей его речи я разобрала только слово «отель». Он дважды повторил мое имя, затем имя Анне.

– Ja, din kone, Anne, – твердил Эрик, – на том конце либо не слышали, либо не верили. Потом он коротко рассмеялся и закончил: – Takk, farvel, Richard.[10]

Я резко подняла голову и замерла, внутри все заледенело.

Я посмотрела в сторону бухты, на исчезающие вдали огни «Авроры». И… то ли мне показалось, то ли корабль остановился.

Я долго наблюдала за огнями судна, сравнивая их положение с другими ориентирами бухты, и наконец с уверенностью определила, что «Аврора» не движется на запад. Она разворачивается. И идет назад.

Эрик повесил трубку и теперь набирал другой номер.

– Politiet, takk[11], – сказал он, когда ему ответили.

Что я наделала!.. Я не приняла всерьез слова Кэрри о том, насколько обширно влияние Ричарда. Думала, это параноидальные мысли сломленной женщины. Но теперь…

Я осторожно поставила кружку на стол, сбросила красное одеяло и, как можно тише открыв дверь террасы, скользнула во тьму ночи.

Я бежала по извилистым улицам городка, камни впивались в голые ноги, и я морщилась от боли. Ближе к окраине уличных фонарей становилось все меньше, а я все бежала в холоде и темноте, натыкаясь на невидимые лужи и гравий, пока ноги не онемели настолько, что я уже не чувствовала ни ран, ни острых камней.

Однако я все равно не останавливалась, я отчаянно хотела удрать как можно дальше от Ричарда Буллмера. Я понимала, что в какой-то момент не выдержу, что придется остановиться, но надеялась, что у меня хватит сил добраться до какого-нибудь укрытия.

Наконец силы иссякли. Я не могла больше бежать и, прихрамывая, перешла на быстрый шаг; затем, когда огни городка почти исчезли вдали, я шла, уже пошатываясь. Извилистая дорога вела вдоль фьорда. Каждую сотню метров я оглядывалась на крошечные огоньки портового города и темные воды, по которым приближались огни «Авроры». Теперь я четко видела очертания корабля, а еще заметила, что небо надо мной начинает светлеть.

Уже рассвет – господи, какой же сейчас день? Понедельник?

Но что-то было не так, и через пару минут я поняла, что именно. Небо светлело не с востока, а с севера. И это был не рассвет, а пугающие золотисто-зеленые вспышки северного сияния.

Я рассмеялась – горько и безрадостно. Как там говорил Ричард? «Каждый должен увидеть северное сияние перед тем, как умереть». Что ж, увидела.

С каждым шагом я вспоминала об отчаянных призывах Кэрри бежать и поскорее убираться с корабля, о ее преувеличенных страхах по поводу влиятельности Ричарда.

Сейчас я поняла, что она не преувеличивала.

Ну почему я усомнилась в ее словах? Не стоило показывать в отеле удостоверение Анне, не стоило все выкладывать Эрику. Но я не могла поверить, что влияние человека, пусть даже очень богатого, может распространяться так далеко. Теперь стало ясно, что я была не права.

Я застонала, злясь на собственную глупость, на холод, проникающий сквозь мои тонкие мокрые вещи, а больше всего на то, что забыла в отеле кошелек. Глупо, как же глупо. В нем лежали пять тысяч промокших, но вполне годных крон. Что мне делать? Документов нет, спать негде, не на что купить даже шоколадку, не говоря уже о билете на поезд. Как найти полицейский участок? Хватит ли мне храбрости рассказать им всю правду?

Размышляя над этим, я услышала рев двигателя и, обернувшись, увидела машину, которая с пугающей скоростью выскочила из-за поворота. Водитель явно не ожидал, что кто-то может идти здесь среди ночи.

Я бросилась к краю дороги, споткнулась и, скатившись по щебню, который расцарапал мне руки и порвал легинсы, с всплеском упала в какой-то ров – то ли ручей, то ли дренажный канал с галькой на дне. В паре метров надо мной завизжали покрышки, машина остановилась; в свете задних фонарей казалось, что дым из выхлопной трубы поднимается красными клубами.