— А как зовут твою куклу?

— Феба, — улыбаясь, ответила девочка, — я назвала ее в честь тебя, моя госпожа.

— Спасибо тебе большое.

— Доброе утро, госпожа Феба, — послышался голос сверху.

Феба подняла голову и помахала рукой.

— Доброе утро, Олимпия. Только что видела твоего сына. Он хорошо выглядит сегодня.

— Да, — засмеялась Олимпия, — те снадобья, что ты принесла, просто сотворили чудо. Все утро сегодня с друзьями в легионеров играет.

Феба выбросила из головы все, что говорил Юлий, и вошла в лачугу. Она пришла навестить вдову, чей муж пропал в море. У этой женщины осталось трое детей. Феба видела, что по сравнению с проблемами этой женщины ее собственные проблемы выглядят просто ничтожными; она страдала от сердечных переживаний, а этой женщине приходилось в буквальном смысле выживать.

Когда Феба вошла в небольшую комнатку, ее тут же обступили дети, каждому из которых хотелось быть к ней поближе. Смеясь, Феба взяла самого маленького из них на руки и села, держа малыша на коленях, а мать тем временем подбросила в жаровню еще одно полено.

Юлий опустил на пол свою ношу и стал выгребать из нее в корзину бобы, чечевицу и хлебные зерна. Он пересыпал запасы, которых должно было хватить семье на неделю, одновременно слушая, как Феба приободряла хозяйку и говорила с ней о детях и женских делах. Она опустила ребенка на пол и взяла на руки другого, и так каждый из детей побывал либо у нее на коленях, либо у нее в объятиях. Неудивительно, что дети просто обожали ее.

Юлий сжал губы, вспомнив о Марке, который был настолько погружен в свою боль, что не понимал тех страданий, которые он причинял собственной матери. А дочь когда в последний раз удосужилась ее навестить?

Феба передала женщине новую шаль и небольшой мешочек с монетами.

— Этого должно хватить, чтобы оплатить жилье и купить самое необходимое.

Молодая вдова заплакала.

— О моя госпожа, как же я расплачусь с вами?

Феба взяла ее лицо в свои ладони и поцеловала сначала в одну щеку, а потом в другую.

— Не всегда будет так, Вернасия. Когда твоя жизнь изменится к лучшему, ты поможешь кому-нибудь так, как я помогла тебе. Так ты и сможешь отблагодарить Бога.

Потом Феба и Юлий оставили этот дом и пошли по узкой улочке вниз, к другой лачуге, стоявшей ближе к гавани. На верхнем этаже этого дома жила Приска. Несколько недель назад у нее умер муж, и Феба узнала о ее отчаянном положении от другой женщины, которая разыскала Фебу.

— Я слышала, что ты помогаешь вдовам, моя госпожа. Я знаю об одной женщине, которая очень нуждается в помощи. Ее зовут Приска. Ее сын отплыл на «Минерве» около двух месяцев назад и вернется теперь не раньше чем через год. А ее муж тридцать три года работал в гавани, конопатил корабли и несколько недель назад умер прямо на палубе. Двадцать лет они жили в одном и том же месте, но теперь она не могут оплачивать жилье, и хозяин собирается выбросить ее на улицу. Я бы помогла ей, если бы могла, но у нас едва хватает средств, чтобы прокормить собственные семьи. Я не представляю, что будет с этой женщиной, если ей так никто и не поможет. Прошу тебя, моя госпожа, если ты можешь, помоги…

Феба испытывала к Приске самые нежные чувства. Эта старая женщина, казалось, никогда не унывала. Тяготы и горести жизни не могли сломить ее. Она сидела у небольшого окна, «дышала воздухом» и наблюдала за тем, что происходит внизу, на улице и в гавани. Несмотря на возраст, она оставалась в здравом уме, была в курсе всех событий, происходящих в Ефесе, и относилась к ним с ироничной мудростью. В силу своего возраста она уже не столь беспокоилась о материальных благах, а к Фебе относилась с той искренней любовью, с какой могла бы относиться к собственной дочери, если бы та у нее была.

Феба постучалась в дверь и, услышав приглашение Приски, вошла. Старая женщина сидела у открытого окна. Улыбнувшись, Феба прошла через комнату и наклонилась, чтобы поцеловать ее.

— Как у тебя дела, мать Приска?

— Настолько хорошо, насколько они могут быть у старухи в восемьдесят семь лет. — Поцеловав Фебу в ответ, Приска пристально посмотрела ей в глаза и слегка нахмурилась. — А у тебя что случилось?

Феба несколько отодвинулась, опустила глаза, не выдержав пристального взгляда, и выдавила из себя улыбку:

— Ничего, все в порядке.

— Только не говори мне этого. Я человек старый. Но от старости еще не сошла с ума. Почему ты такая грустная?

— И вовсе я не грустная.

— Я вижу, что ты усталая и грустная.

Феба похлопала старую женщину по руке, садясь на стул, который Приска подвинула поближе к себе.

— Ну расскажи мне, что с тобой произошло, с тех пор как мы в последний раз виделись.

Приска посмотрела на Юлия и заметила, как он смотрит на свою хозяйку, — как на коринфскую вазу, которая вот-вот упадет и разобьется.

— Ну хорошо, поговорим о чем-нибудь другом, — ворчливо сказала она. — Я сделала шали и отдала их Олимпии. Она передала их тем женщинам, о которых ты говорила.

— Прекрасно. Как это ты успела их сделать так быстро? Юлий принес тебе шерсть только на прошлой неделе.

— Будет тебе меня нахваливать. Что еще остается делать старой женщине, когда у нее столько свободного времени? — Приска встала. — Хочешь поски? — Этот напиток, который очень любили бедняки и воины, представлял собой освежающую смесь дешевого вина и воды.

— Спасибо, — сказала Феба. Она взяла глиняную чашку и улыбнулась, когда Приска налила еще одну чашку Юлию. Приска снова села, облегченно вздохнув.

Феба пробыла у нее час. Она с удовольствием слушала, как Приска пересказывала те истории, которые ее сын рассказывал ей после своих путешествий.

— Децим всегда возвращался домой из морских путешествий таким загорелым и полным жизни, — ностальгическим тоном сказала Феба. — А я всегда завидовала тому, какие у него были увлекательные путешествия. Когда он был моложе, он просто не мог усидеть на месте, ему хотелось изведать неизведанное, открывать новые торговые пути, знать, что происходит в самых далеких уголках империи. Иногда я видела все это в его глазах, и мне так хотелось остановить его.

— Он любил тебя, моя госпожа, — тихо сказал Юлий.

Слезы полились сами собой, и Феба отвернулась, чтобы скрыть их. Смущенная тишиной, которая наполнила комнату, она встала. Повернувшись, наконец, с улыбкой к Приске, она увидела, что та наблюдает за ней.

— Прости меня, — пробормотала Феба, видя, как глаза старой женщины тоже наполняются слезами.

— Не надо извиняться, — хрипло произнесла Приска, — по мне, лучше честная боль, чем веселая ложь.

Феба вздрогнула. Она наклонилась и поцеловала женщину в морщинистую щеку.