– Уходи! Стреляю! – надсаживая связки, заорал Данил.

Мгновение – и мимо, чуть не задев, пролетело что-то массивное: Шрек-таки вырвался из объятий мутанта. И тут же Данил почувствовал, как мозг словно сжимает огромная холодная рука. Качнуло в сторону, но стволы уже опустились, вслепую, на звук, выцеливая мутанта… и он дернул спуск.

Рявкнуло второй раз – и давление на мозг тут же исчезло. Трясущимися от дикой злобы руками Данил разломил ружье, ощупью выкинул патроны, вставил вторую пару, сложил и уже наугад саданул еще два раза. Сверкнуло – глаза успели различить прямо напротив темную, барахтающуюся на земле и безуспешно пытающуюся встать массивную фигуру с развороченной картечью грудной клеткой. Опять разломил, вставил, сложил – и еще два, дуплетом, туда, где мгновение назад видел монстра. И снова разломил – ужас куда-то исчез, тело трясло от прилива адреналина, бешенства и отвращения одновременно. Руки работали отточенно, как у заядлого охотника, проводящего со своим оружием дни напролет. Перезарядил, навел стволы на то же самое место, прислушался, держа оба пальца на спусковых крючках. В правом ухе звенело, но это был уже естественный шум – ухо еще не отошло от ружейных залпов, – а не от атак чудовища. Сзади подошел Шрек, положил лапищу на плечо. Просипел:

– Пойдем, Добрыня… Готов.

– Ты его видишь? – спросил Данил, напряженно прислушиваясь. – Шевелится, нет? Дурья башка, ты зачем к нему полез?!

– Лежит… Мертвый… Это… искупить. Из-за меня же…

– Точно, из-за тебя мы тут встряли. Ладно, чего уж… А что с голосом-то?

– Горло давил… Думал – все…

Данил вздохнул, протянул Лёхе ружье.

– На, добей. Мне не видно. Стреляй в голову.

– Не-е-е… Не умею… По-своему…

Раздалось отвратительное чавканье, хруст, треск. Звонкий щелчок, будто сломали палку.

– Ты че там делаешь, Лёх, – насторожился Данил. – Все в порядке?

– Угу… – засипел Шрек. – Голову оторвал.

Лёхин ответ как по мановению волшебной палочки разрядил обстановку: согнувшись в три погибели и задыхаясь от смеха, Данил буквально физически ощутил, как уходит, вытекает то страшное напряжение, что не отпускало его с того самого момента, как они с Сашкой напоролись на монстра.

– Хрена се у тебя методы! – сквозь неудержимый гогот выдавил он. – Дикий Шрек – отрыватель голов…

Лёха молчал, сопел, стоя рядом.

– Погоди… Сейчас пойдем… – Данил попытался остановиться. Получилось только с третьего раза. – Уф-ф-ф…

– Нервы, – неожиданно глубокомысленно заявил Шрек.

Данила опять скрючило от гомерического хохота.

– Иди… иди вперед, умник… Только пакеты собери… И… и Сашку не забудь… Он там еще лежит… Га-га-га-га-га!

Пока Шрек собирал в пакеты разбросанные патроны, подбирал автоматы и забрасывал на плечо бесчувственное Сашкино тело, Данилу удалось наконец остановить дикий, неуправляемый какой-то смех. Просмеялся – и вновь стало легко, спокойно, будто гора с плеч. К тому же и миссия, похоже, двигалась к завершению – едва Лёха и держащийся за него, чтоб не спотыкаться попусту в темноте, Данил, двинулись вперед, в здании вокзала замелькали фонари. Спасательная экспедиция наконец-то сподобилась выползти из Убежища.

Встретились они на середине аллейки, что тянулась между стоянкой и сквериком. Дед, Герман, Родионыч, еще три мужика. Герман было всполошился, увидев племянниково обвисшее тело на плече у Лёхи, но Данил его успокоил – жив.

– Ну, слава те, Господи! – бормотал дед, обнимая внука и охлопывая его по рукам и ногам на предмет повреждений. – Жив! Уж и не чаял… Мы как выстрел-то услышали – разделились, Кислого и Ломтя я к вам послал, думал – балуетесь… Весь же день тихо-спокойно прошел! А оно вон как под конец обернулось… Кислый прибежал, заикается весь, наговорил, настращал… Ну – мы за подмогой! Пока народ-то собирали – уже и темно…

– Правда, что ль, насчет Ломтя-то? – перебил его полковник. – Насмерть?

– Месиво, – подтвердил Данил, содрогаясь. – Жуть…

– Ну пошли, пошли, чего стоим? – засуетился дед. – Вы как, в обход, что ли, обходили?

Данил крякнул.

– Какой там обход… Через площадь. Видишь, дед, что я достал? – приподнял за ремень ружье. – Твое?

Дед приостановился, дрожащими руками принял ружье, начал ощупывать, оглаживать…

– Дома, что ль, был? – глухо раздалось из-под противогаза. – Как там? Бабку видел?

– Не смотрел, дед, извини уж. Некогда было. Да и не заходили мы в комнаты, сразу на кухню, к сейфу. В тех домах такие уроды шастают – только ружье и спасло!

– Значит, с боем прорывались? – усмехнулся шагающий рядом полковник.

– Не то слово. И миксера мы этого завалили! – принялся сбивчиво рассказывать распирающийся от гордости Данил. – Шрек вон аж врукопашку с ним махался, тот ему чуть горло не раздавил! А я этому уроду всю грудину картечью разворотил! Лёха, скажи!

Герман, несущий на руках снятого с плеча Шрека племянника, усмехнулся:

– Ага, Лёха ща расскажет… Вечно слова не дождешься…

Мужики с облегчением засмеялись – что и говорить, вылазка за бревнами могла окончиться куда плачевнее. Уж лучше, понятное дело, потерять одного человека, который, к тому же, жил бобылем, чем потерять четверых, из которых двое – подростки.

– Ну что, значит, добыл твой внук себе оружие, а, Мих? – полковник похлопал воспитанника по плечу. – Можно сказать, настоящий сталкер теперь.

– Знаешь, Сергей, ну его к черту, это сталкерство! – в сердцах буркнул дед, поднимаясь по лестнице в здание вокзала. – Сына схоронил, невестку тоже – не хочу на старости лет еще и внука закопать! Никаких больше выходов!

Родионыч засмеялся:

– Ну да… Удержишь его теперь…

– Ты, Мих, теперя ему не указ, – подал голос один из мужиков. – Ствол есть, боезапас есть, на поверхности побывал – так и будет шастать.

Дед вздохнул:

– Да знаю… Чего уж… Дань, ты из сейфа еще чего забрал? Коробка там была, в пакетах завернутая, – ее взял?

– Забрали. Лёха, пакеты несешь?

Шрек коротко гукнул, подтверждая.

– Тогда будет тебе кроме ружья еще и нож. Батька твой, как приехал, подарок привез. А я его тогда в тряпицу промасленную завернул – так с тех самых пор он в той тряпице в коробке и лежит. Хороший нож, итальянский. Сталь отличная, не нержавейка какая-нибудь убогая, рез такой, что держись! Не выкрашивается, к ударам стойкая. Дарю. Владей, сталкер!

* * *

И все же, как бы того ни хотелось, выбраться на поверхность Данилу не удавалось еще долго – Айболит упек в лазарет, лечиться от лучевой. Пусть даже и первая степень – уже не шуточки, запросто можно и ласты склеить, если не лечить. Или инвалидом на всю жизнь остаться. Пришлось ложиться. На пару со Шреком – тот тоже отхватил достаточно. Хватило бы, чтоб на тот свет отправиться. В закромах Убежища была очень хорошая подборка радиопротекторов, витаминов и антибиотиков, которыми Айболит их буквально закормил. Пичкал по несколько раз в день, да еще и на постельном режиме держал, гад, целый месяц. А ведь как хотелось с ружьишком позаниматься – просто мочи нет! И нож, опять же… Ну нож-то ладно: Сашка помог, в медотсек протащил. Данил спрятал клинок под подушку и, едва выдавалась минутка, когда коновал Семеныч оставлял их с Лёхой в покое, – вытаскивал и любовался. Нож был и впрямь хорош: клиновидное обоюдоострое лезвие-танто, покрытое темным антибликовым напылением, с боевыми упорами и шершавой рукоятью, чтоб ладонь не скользила. А удобный – будто по его, Данила, руке делали! Но вот ружье-то так не пронесешь и под подушку не положишь…