что она вытерпела и видела. Ответ на вопрос, зачем она вышла замуж за Кевендила.

Она несла ответственность за это королевство и его небольшое население. Люди нуждались в ней. Потому что, как выяснилось, король не уделял заботе о подданных должного внимания.

У нее была репутация. Имя. Гвинейн Гарана. Оно обязывало серьезно относиться к клятвам и обещаниям. И не вредить репутации других. В том числе Кевендила, который, хоть и был лишним звеном в их цепи, вины за то нести не должен.

Она совсем мало знала об Ивросе. До боли стремилась к нему. Но страшилась неизвестности, от которой устала. И ненадежности, коей щедро награждали прежние мужчины. Адепты, в первую очередь.

Кроме того, Гвин хотела проверить еще одну догадку касательно истории Ашады Норлан. Эта догадка не давала ей покоя с того момента, как они покинули склеп импери. Но высказать ее Ивросу она пока не решалась.

И еще она отправила птицу с посланием несколько дней назад. Ответ до сих пор не пришел.

Но, казалось, выпади хоть один кирпичик из этой стены сомнений, и все завертится совсем иначе.

– Уходи от Мейхарта, – неожиданно произнес колдун. Будто прочел ее мысли.

Гвин обернулась.

– Это не так просто, как ты думаешь, – тихо ответила она.

– А что непросто? – мягко спросил он. – Или разве это не те узы, которые ты сама себе выбираешь?

– В том-то и дело. – Адептка потерла лоб. – Это были те узы, которые я выбрала для себя. Быть может, несколько поспешно. Но эти узы закрепили на обряде. Мы с ним повенчаны, Ив. Это была клятва. И клятва очень важная.

– Я не силен в религиозных обрядах, – хмуро ответил колдун.

– Смысл в том, – она вздохнула, – что для получения официального развода от Единого Собора двух церквей один из нас должен отправить письменное прошение. Это ужасно долго.

– Что за прошение? – Ив наклонил голову.

– Вроде как письмо, – пояснила Гвин. – Один из супругов должен привести веский довод, почему в нарушение клятв мы расходимся. К примеру, муж не хочет детей, а жена желает всем сердцем. Или имеют место телесные унижения. Или один из супругов изменил другому.

В глазах колдуна блеснул недобрый огонек.

– А ему обязательно застать тебя за фактом измены? – Иврос одарил Гвин хитрой улыбкой. – Или на словах будет достаточно?

– Ив!

Лицо колдуна вновь стало серьезным.

– Уходи от него, Гвин, – повторил он.

Он сделал к ней шаг. Совсем близко.

– Зачем? – Адептка вновь ощутила кожей ту силу, что окружала мужчину. Даже отчетливее, чем прежде.

– Ты сама знаешь зачем. – Он смотрел пристально, говорил тихо. – Ты взрослая девочка, крошка Гвин. Не нужно врать ни мне, ни себе. Ты ведь понимаешь, что между нами происходит?

Адептка облизала пересохшие губы. Подалась назад, чтобы отступить, но его рука легла на талию. Не отпуская.

– Нет, – честно призналась она. – А ты?

– Ты ведь думала обо мне? – Гвин ожидала чего угодно, но Иврос был абсолютно серьезен. – И за это злилась на себя? Так?

Она медленно кивнула.

– И я. Тоже. – Свободной рукой колдун провел по ее волосам, касаясь металлических бусин в тонких косичках. – И не знаю, что с этим делать. Но точно знаю, что тебе среди Мейхартов не место.

Гвин сжала руками его потертый кожаный пояс, удерживая и одновременно не подпуская ближе. Не только Ивроса, но и себя саму в первую очередь. Знакомый шум в голове нарастал. Его сила резонировала с ее. Адептка не решалась спросить, ощущает ли то же самое импери. Но для окулус он звучал сладкой музыкой. Песнью, с которой не могли сравниться даже сегодняшние птичьи трели на подъездах к Терновому Бастиону.

– Почему? – Она прикрыла глаза.

– Хотя бы потому, что я не хочу, чтобы ты закончила так же, как мама. – Он ласково положил ладонь ей на затылок. Притянул к себе. Зашептал, легко касаясь губами уха: – Я отдам тебе все, что захочешь. У меня есть немного. Но я готов разделить все с тобой. Готов остаться. Или уехать из Нордвуда навсегда. Готов учиться. Или вовсе позабыть о наследии импери. А что делает для тебя твой Мейхарт? – Он поцеловал ее в висок, прижался колючей щекой к коже. Обнял нежно, но неотвратимо, как силок, готовый сомкнуться на пойманной добыче. – Скажи мне, чего хочешь ты, крошка Гвин?

Она сдалась. Расслабилась. Обвила его руками. Уткнулась лицом в пахнущую медведем одежду.

Стыд, протест, раздражение, влечение, нежность, чувство вины и целая бездна сомнений – все смешалось в ее душе.

Сердце стучало так, что кружилась голова. Воздух вокруг стал душным и густым.

– Ив? – Она крепко зажмурилась.

– М-м?

– А что будет, если я не отвечу? – На всякий случай она сомкнула руки за его спиной в замок, чтобы он никуда не делся.

– Я дам тебе все взвесить. – Он погладил ее по волосам. – Я же не чудовище. Но я склоняюсь к тому, чтобы уехать. Мне непросто здесь находиться. Ты права, Мейхарты мне противны. Особенно после случившегося с мамой, конечно. Отец говорил ей, чтобы не связывалась с королевским семейством. Но она без конца твердила про то, что это земля Хагмор, а вассалы Мейхартов лишь выдаивают ее без остатка…

Гвин резко отстранилась. Она сердито посмотрела на него снизу вверх. Брови нахмурены. Губы сжаты. От разгоревшейся нежности и следа не осталось.

– Ты что, обманул меня? – Она попыталась высвободиться из могучих объятий колдуна, но он держал крепко. – Ты все это время знал и про импери, и про род твоей матери, и про все остальное?

Иврос усмехнулся. В прищуренных глазах горел знакомый недобрый огонек.

– Ну конечно, знал, – подтвердил он. – А ты думала, что только у тебя есть секреты, которые никому не хочешь рассказывать? Я был не очень прилежным учеником, будучи отроком, это правда. Но матушка водила меня сюда довольно часто. Она твердила о наследии импери. О силе в моей крови…

– Зачем?! – Гвин чуть не задохнулась от возмущения.

Она сделала еще одну попытку вырваться, и Иврос наконец отпустил ее.

Адептка отошла к эркеру, чтобы стоять на безопасном расстоянии в случае чего.

– Зачем ты соврал, что не знаешь про импери, когда я спросила тебя? – Пальцы сами легли на рукоять топора.

Иврос заметил это движение, сокрушенно покачал головой и ответил:

– Хотел, чтобы ты поехала со мной.

Он спокойно отвернулся к чайнику, который уже вовсю кипел, расплескивая из носика компот, взял свернутую тряпицу и, обернув ею ручку, перевесил чайник на крючок у стены. А потом добавил тише:

– Не хотел прощаться с родителями в одиночку.

Иврос повернулся