Иврос скинул с адептки тяжелые сумки. Сжал ее в объятиях, таких крепких, горячих и восторженных, что Гвин попросту не смогла возмутиться.

Они лежали в снегу посреди двора, тесно прижавшись друг к другу. Женщина тихо смеялась. Колдун тяжело дышал, улыбаясь широко и счастливо. Эту улыбку адептка видела впервые. Она вдруг осознала, как мало его знает. И как мало о ней известно ему. Но, удивительное дело, чем дальше от Высокого Очага и Мейхартов, тем сильнее менялись оба. К добру или нет, вопрос, конечно, открытый. Да и чем вся эта история закончится, ей самой не терпелось поскорее выяснить.

Он зарылся лицом в ее волосы, влажные от снега. Закрыл глаза.

– Ив? – Адептка коснулась кончиками пальцев его колючей щеки. – Это ведь дом твоей матери?

Колдун кивнул.

– Добро пожаловать в Терновый Бастион, крошка Гвин, – прошептал он ей в самое ухо.

– Ив, это все очень и очень странно, – невольно заметила адептка, оглядываясь по сторонам. – Я много где побывала, но такое вижу впервые. Ты говоришь, что эта крепость много лет заброшена, но посмотри вокруг… Такое чувство, что люди ушли несколько недель назад. Все постройки целы. Черепица нигде не сползла. Даже окна чистые. Посмотри.

– И это еще не самое удивительное, – ответил Иврос, поднимаясь на ноги и помогая встать спутнице. – Пойдем, я тебе покажу. Только возьму… кое-что.

Колдун наклонился к сумке и извлек из нее два кожаных мешочка. Судя по всему, в них было что-то мягкое и легкое.

– Пойдем. – Он пошел к закрытым дверям цитадели. – Вещи оставь. Потом заберем. Тут их никто не тронет. Здесь действительно жила матушка до встречи с моим отцом.

Он распахнул перед Гвин тяжелые резные двери.

Адептка решительно вошла внутрь. Поначалу она подумала, что это обман зрения. Что ей чудится после яркого солнца и белого снега. Множество маленьких окошек в вышине, сквозь которые снопами проникал солнечный свет. В нем, купаясь, блестели пылинки. Пыли здесь было в избытке. Но во всем остальном…

Добротная мебель из темного и красного дерева. Ковры. Гобелены. Золоченые украшения, которые нисколько не потускнели. Никакого запаха тлена. Никакой плесени и разрухи. Крепость словно спала.

Гвин обернулась к колдуну. Тот прикрыл за собой двери. И они оказались в полумраке.

– Я не понимаю. – Голос адептки эхом разнесся по пустым помещениям. – Как такое вообще возможно?

Колдун достал огниво и с третьей попытки зажег факел в креплении возле входной двери.

– После того как тебе удалось упокоить маму, я отправился прямиком сюда. – Иврос взял горящий факел и неторопливо пошел вдоль стены направо.

Гвин последовала за ним в узкий коридор, похожий на те, которыми в Высоком Очаге пользовались слуги.

– И тоже удивился, – продолжал он. – Потому как нашел крепость в таком же состоянии. Разве что пыли было еще меньше, чем сейчас. Я ожидал увидеть разруху и запустение. Думал, после окончательной смерти мамы здесь меня ожидает новая боль. Но ничего такого, как видишь. В Бастионе довольно уютно. Правда, немного мрачно. Но это скорее потому, что крепость строили как неприступное военное укрепление, а не дворец для праздников.

Тем временем коридор увел их правее, разделился на два, и Иврос выбрал тот, что оканчивался винтовой лестницей, круто сбегающей вниз.

– Идем. – Он подал ей руку. – Не бойся ничего. Здесь неудачные ступени.

Гвин бросила на него сердитый взгляд.

– Я не боюсь, – буркнула она, вкладывая ладонь в его руку.

Иврос покачал головой.

– Ты неисправима, женщина, – заметил он с ласковой ноткой в голосе.

– Я в неприступной крепости в непроходимом лесу спускаюсь за импульсивным колдуном в какой-то забытый богами подвал неизвестно с какой целью. – Голос Гвин эхом разнесся в тишине. – Тебя удивляет моя настороженность?

– Мы идем выполнить последнюю волю моего отца, – спокойно ответил Иврос. – После этого я тебе покажу и расскажу обо всем, что пожелаешь. Даю слово.

Лестница заметно сузилась. Они точно спускались в каменный колодец. Только в колодцах по обыкновению внизу холодно. Здесь же становилось все теплее. Ив осторожно вел Гвин за собой. Их шаги были единственными звуками в этом месте. Ступени под ногами оказались сильно вытертыми, будто тысячи ног ходили по лестнице сотни лет подряд.

Новый поворот закончился закрытой железной дверью. Ивросу пришлось отпустить тонкие пальцы чародейки, чтобы открыть ее. Он навалился на дверь плечом. Толкнул.

Дверь поддалась и распахнулась медленно, под протяжный скрип петель.

В лицо брызнул яркий свет. Такой, что Гвин зажмурилась.

Они очутились в искусственной пещере с высоким куполообразным потолком. Весь пол был посыпан чистым белым песком. В центре пещеры располагалось некое подобие алтаря: громадная, абсолютно круглая плита с широким отверстием посередине. Ее всю покрывали глубокие руны. Такие же руны расписывали стены и потолок вокруг. И все это было бы мало примечательно (какая-то культовая пещера, не более), если бы не две вещи.

Первая: большинство рунических надписей, напоминавших сплетение живых побегов плюща, мерцали ровным золотым светом.

Вторая: часть дальней стены занимало толстое мутное стекло. Некое окно. Такое большое и старое, что лишь по отблескам можно было понять: за стеклянной стеной плескалось Сапфировое море. Пещера располагалась на одном уровне с линией прибоя.

Иврос прошел внутрь. Он закрепил факел в одном из пустых держателей на стене. И повернулся к спутнице.

– Это – склеп моих предков. – Он показал два кожаных мешочка, которые нес с собой. – Последняя воля отца. Упокоиться вместе с матушкой здесь.

Колдун направился к круглому алтарю. Гвин пошла за ним.

– Когда ты успел забрать прах матери? – спросила она, расстегивая тяжелый плащ.

– Я возвратился в Архейм через несколько дней после битвы, – Иврос сел на край алтаря, – собрал все, что от нее осталось.

Он показал ей один мешочек, меньший из двух.

Колдун ослабил завязки, наклонился и высыпал серый пепел в отверстие в центре плиты.

Гвин подошла ближе. Уперлась руками о каменную плиту, заглянула в дыру. И не увидела дна. Шахта терялась во мраке.

– Похоже на… – Она не успела договорить.

Золотой свет вспыхнул ярче на миг. Новые руны с шипением проступили на стене слева от двери.

Адептка поймала себя на том, что смотрит с открытым ртом. Она приблизилась к возникшей надписи.

Тем временем Иврос вытряхнул в колодец содержимое второго мешочка. Прах отца.

Золотой свет вспыхнул вновь. И рядом с золотыми рунами возникли простые, выбитые в камне слова. А под ними, точно слабый отблеск, проступили три слова. Мягкая тень. Отметка для того, чье место здесь законно.

Гвин облизала губы, не веря глазам.

– Ты можешь прочесть, что тут написано? –