Хотелось прибить Татьяну, когда она заявила, что открытое мною вещество бензидам – это не что иное, как анилин или кристаллин, полученный ещё в 1826 году немецким химиком Отто Унфердорбеном при перегонке индиго с известью. Но потом я разобрался, что Татьяна была права. Теперь я обоснованно прислушиваясь к её мнению. Не понимаю, откуда такая гениальность у малообразованный провинциальной барышни, притом не дворянки, а мещанки. Она ведь всего лишь прочитала десяток книг по химии, которые попросила у меня. И что мне больше всего нравится: придумывает кучу идей, не претендуя, что эти идеи её, считает почему-то не себя, а меня выдающимся химиком, хотя честно признаться, какой из меня химик!

-Ой, Николай Николаевич! Не преуменшайте свою роль! Вы ещё станете всемирно известным химиком с такой помощницей, как Татьяна!

-Возможно, Вы и правы, Ваше Императорское Высочество!

Я подозвала Татьяну, немного её поругала, увидев выпирающий животик, а Николаю Николаевичу сказала:

-Пожалуйста, прогоните её из лаборатории!

Зинин недоуменно посмотрел на меня, а я продолжила:

-Женщинам в интересном положении опасно находиться вблизи ядовитых химических соединений. Отправьте её домой, навещайте если надо посоветоваться, или звоните по телефону. Телефоны вам установили (оба кивнули)?

О моем новом протеже Гансе Фишере, которого я привезла из Германии, Зинин сказал, что уже беседовал с ним. Парень ему понравился, хотя он был студентом-медиком, а не химиком. Николай Николаевич похлопотал, чтобы Ганса зачислили на физико-химический факультет. Сейчас Фишер отсутствует в лаборатории, потому что Зинин отправил его обустраивать свой быт. Я уже знала, что Ганс Фишер поселился в одном доходном доме с Марксами. Они, как земляки, держались друг друга.

Посетила я и здание, выделенное на Невском проспекте под департамент радиовещания и радиостудию. Побеседовала с Вяземским и Даргомыжским, а затем выступила перед коллективом радиокомпании, который уже вырос до полуста человек.

Невеста наследника престола Мария Гессенская прибыла в Санкт-Петербург, её готовили к православному крещению. Для Марии были устроены аппартаменты рядом с моими и Ольгиными, поэтому мы имели возможность регулярно с ней общаться. Большую часть времени Мария усиленно учила Закон Божий и русский язык, который преподавала Ольгина воспитательница Анна Алексеевна Окулова. Хочется несколько слов сказать об этой удивительной женщине, которую не зря называли “второй совестью”. Дочь херсонского губернатора, закончила Санкт-Петербургский Екатерининский институт с малым золотым шифром в далеком 1811 году. Жила в имении, доставшимся ей после смерти отца. По личному повелению Николая Павловича, будучи уже в сорокалетнем возрасте, Анна Алексеевна была назначена воспитательницей великой княжны Ольги Николаевны и зачислена в штат всего лишь фрейлиной, хотя по рангу, как воспитательница великой княжны, она следовала за статс-дамами, носила, как и Юлия Федоровна Баранова (Адлерберг) русское платье синего цвета с золотой вышивкой, имела по статусу собственный выезд и собственную ложу в театре. Благодаря хорошей подготовке стараниями А.А. Окуловой Мария без проблем приняла православие под именем Марии Александровны, а на следующий день была отпразднована её помолвка с цесаревичем.

Начинался сезон придворных балов. Я со своим вокально-инструментальным ансамблем готовилась к балу в Аничковом дворце. Разучивали новые песни, готовили реквизит, репетировали. Предполагалось, что наш ВИА даст небольшой концерт непосредственно перед танцами.

Глава 28. Фёдор

Глава 28. ФедорНакануне бала в Аничковом дворце, когда меня и других вокалистов уже вырядили в сценические крестьянские одежды, чтобы выступать перед танцами с небольшим концертом, у меня почему-то возникла острая потребность побыть одной, чтобы сосредоточиться на предстоящем выступлении. Незаметно выскользнула из уборной и пошла бродить по опустевшим коридорам-анфиладам. Понемногу пришла в себя, успокоилась и настроилась на выступление.Когда спешила обратно в уборную, то в пустом коридоре мне преградил путь молоденький симпатичный поручик в форме офицера Преображенского полка. А я в крестьянском сарафане и платке! Он схватил меня за руку и потащил за колонну.-Послушай, красна девица! Ты мне очень понравилась! – он жадно покрывал мои щёчки поцелуями. – Ты вольнонаёмная или крепостная? Если крепостная, то я выкуплю тебя и дам вольную! Как тебя зовут?Он засыпал меня словами и поцелуями, а потом жарко поцеловал в губы, не давая тем самым сказать мне ни единого слова. Я же, видимо, полностью вошла в образ и и ответила, иммитируя деревенский говор: -Полно, барин! Я сейчас очень спешу! Меня ждут! Давайте с вами встретимся и поговорим позже, когда начнутся танцы. Обещаю, что приду сюда!Я вырвалась и побежала к залу.-А как всё же тебя зовут? – послышалось вдогонку.-Прасковья! – крикнула первое, что пришло на ум. – А вас?-Поручик Паскевич! Фёдор Иванович!“ Паскевич… Паскевич… - всё произошло так неожиданно, что я долго не могла прийти в себя. – Где-то слышала эту фамилию, кажется, уже здесь, во дворце. Ладно, потом подумаю. Сейчас надо думать о предстоящем выступлении!” -Где Вы пропали, Ваше Императорское Высочество? – встретила меня встревоженная Женни. – Уже объявили ваш номер!Я выскочила на сцену и подала знак капельмейстеру. Сегодня, перед балом, мы договорились с ним, что сначала буду исполнять русские народные песни. Конечно, в аранжировке 21 века! Вот почему я и вырядилась в крестьянские одежды.Я пела и рассматривала присутствующих, пытаясь отыскать среди них этого своего нового знакомого. Поручика Фёдора! Фамилию забыла. А вот и он показался в дверях. Удивлённо уставился на сцену. Что, не ожидал, что твоя возлюбленная “крепостная” ещё и поёт?! Погоди, это ещё не все сюрпризы для тебя!Вот он подошёл к стайке таких же, как он, молодых офицеров. Что-то спросил и кивнул в мою сторону. Тут же раскрыл рот и сильно побледнел, посмотрел на меня очень пристально. “ Так-то вот, дорогой, не будешь больше без разбора случайных дворовых девок тискать по коридорам!”Я поймала его взгляд, злорадно и хищно усмехнулась, а он смутился, быстро отвернулся и ушёл из зала.Поискала глазами папа́. Тот стоял невдалеке и, видимо, перед моей песней беседовал с какими-то генералами. А теперь они все уставились на меня. Папочка слегка улыбался и своим видом напряженно подбадривал свою певунью. А рядом с ним стоял… Я чуть не сбилась, не сфальшивила. Как же я не смогла сообразить сразу, где я слышала фамилию Паскевич! Паскевич Иван Фёдорович, генерал-фельдмаршал, лучший и самый близкий друг моего отца! А этот мальчик, Фёдор Иванович, скорее всего, его сын получается? А статс-дама Елизавета Алексеевна – это, выходит, его мама! Не дай Бог такую свекровь! А я ещё и подшутила над “дядей Ваней” и “тетей Лизой”, посвятив им однажды на вечернем семейном концерте песню “Поспели вишни”. Ладно, потом подумаю, а