Короче говоря, сержант потерял сознание на первом ударе. А Монкада потребовал, чтобы оставшееся количество досталось девке. С одной стороны, вполне логично… Но… Сержант не упал – что и спасло ему жизнь. Потому что по местным законам лежачего не бьют. Лежачего убивают…

Он не упал. Потому что держала его, чтобы он не упал, и получала свои девяносто девять ударов. Но, как говориться, шрамы у мужчины означают неумение избегать ударов, а у женщины – умение их терпеть. Сам я не видел, но, говорят, после экзекуции двое солдат оцепления упали в обморок, случайно поглядев на спину этой девки. Экзекутор вряд ли бил в полную силу. Но приятного мало, конечно…

– Она умерла?

– Стал бы я вам рассказывать все это, если она умерла. Нет, выжила. Говорят, даже осталась в Иерихоне.

– А почему – именно Прощеная среда?

– Монкада, говорят, вышел во двор, и при всех простил наказанных. А что бы ни одна баба в этом городе не покушалась во время войны на моральный облик его гарнизона, высыпал ей на спину пригоршню морской соли. Ублюдок! Я вижу, вас впечатлило? Самое главное – когда Монкада вышел, и, остановившись, наклонился над ней, и она ухватилась за его маску. И она глядела прямо в его лицо, чуть ли не минуту. Не на своего сержанта, а на него, на Монкаду. Поэтому она единственный человек, кто знает его в лицо. Единственный!

– Вы знаете ее? Можете показать?!

– Ни лица, ни имени ее я не помню.

– Нет, ну зачем я вам нужен? – ныл Картман, – Вы покажете меня Монкаде? И что дальше?

Агнесса не ответила. Джип занесло, и он остановился в тучах пыли. Трико и Хорхе вылетели на песок.

– Лопнула покрышка, – проворчал Хорхе, – Я же говорил, нельзя ездить на этом барахле, – У нас даже нет запаски! Что теперь делать?!

Агнесса поднялась на ноги. Оглянулась.

– Ничего страшного. Вокруг просто куча старого хлама. Глядишь – найдется и пара запасных колес. Оглянись. А лучше – пригляди за солдатом. Мы прикатим новое колесо.

Хорхе с ворчанием скрипя домкратом, принялся снимать спустившее колесо.

– Вот так всегда! Выезжаем к черту на рога на этой рухляди и в самый интересный момент, у нее лопается колесо. Хорошо, хоть пустынные ящерицы нас пока не настигли…

Хорхе снял колесо и откатил в сторону. Картман лежал рядом на песке.

– Хоть ты можешь мне сказать, далеко ли еще ехать? – жалобно спросил он.

– Не так далеко, что бы задавать этот вопрос десять раз… – ворчливо ответил Хорхе.

– В этом железе я зажарюсь. Снимите, а?

– Нельзя. Потому что убежишь.

– Не убегу, честное слово.

– Еще как убежишь. К своим. Только если подумать – зачем мы тебя с собой тащим? Я не знаю.

– Я не хочу бежать. Дело в том, что, я все равно давно собирался снять форму.

– Ого, – хохотнув, ответил Хорхе, – Интересное дельце. Ты знаешь как это называется в армии? Если снимаешь форму без разрешения?

– Само собой…

– Это называется – дезертирство!

– Да, я собирался дезертировать! Я собирался добраться до Паланги, там спрятаться на каком-нибудь корабле и свалить с этой планеты навсегда. Я не настоящий военный, меня насильно забрали в армию. Меня невеста ждет…

– Всех ненастоящих военных ждут настоящие невесты. И скажи мне, какое ждет тебя наказание, если тебя при этом вдруг схватят?

– Ничего приятного. Расстрел.

– Да уж. Приятного мало. К твоему сведению, генерал Монкада, которого тут все с ног сбились искать, к дезертирам был куда как мягче.

Картман продолжал гнуть свою линию:

– Мне почему-то кажется, что и тебе не так уж охота ехать в это место. Как оно, там, кстати называется?

– Оно называется просто – Ангар. Стоит такой старый огромный облезлый гараж, и вечно сидит перед входом старик. И все. Там ничего больше нет. И я, признаться, действительно не слишком рад туда ехать, особенно после того как выяснилось, что у тебя нет нужного нам зуба.

– А почему это ты не рад?

– Потому что я слишком привык к бару «Констриктос», клиентам и своему коктейльному аппарату, хоть я и горел в нем два раза, как в танке. Но это все из-за сгнившей электропроводки, ее-то можно заменить. И еще потому, что мне очень хочется сохранить комплектацию.

– Погоди, что значит – сохранить комплектацию?

– То же самое, что для тебя – избежать расстрела. Ладно, чего-то мы разболтались, тебе все это знать не обязательно. Знай себе лежи…. Ого, вот это колесо!

Агнесса вместе с Трико с усилием подкатывали к джипу какое-то огромное, тяжелое колесо, что больше походило на каток от танка..

– Так вот, Хорхе, ты славные малый, и тебе я скажу тебе то, что ей знать пока не обязательно. Зуб у меня есть – но не во рту.

Хорхе застыл, как громом пораженный.

– Что?!

Но тут подошла Агнесса. Колесо с глухим стуком завалилось на бок.

– А поменьше ничего не могли найти? – задумчиво поинтересовался Трико.

Такси по-прежнему стояло на холме. На горячий капот спинами опирались Томас и Хенаро. Курили.

– Как ты думаешь, куда они едут? – спросил Томас.

– Котел мы проехали. Пустыня. Там нет ничего интересного, – ответил Хенаро и выпустил в небо толстую струю дыма.

– А дальше что?

– Паланга, порт. Там загружаются рудой грузовики. Дальше опять пустыня.

– Значит, они едут в Палангу.

– Черт их разбрет, командир. Хотя так в Палангу не ездят… Мама моя, не к Ангару же они направились?!

– А что это – Ангар?

– Ну, как вам сказать… Точно никто не знает. Говорят, в этих горах есть такое нехорошее место. Называется Ангар. Мы туда не ходим. Мы вообще, если хотите знать, дальше города давно уже носа не показываем. Здесь после последней Газовой Войны вообще появилось много таких нехороших мест.

– Мне иногда кажется, что этот ваш чертов Тринадцатый промышленный Район одно сплошное нехорошее место, – задумчиво и мрачно сказал Томас.

Зашипела рация.

– …Сантьяго вызывает Банду.

– Банда на связи.

– Я провел тут пару разговоров, с местными чиновниками. Они, все как один, твердят, что генерал Монкада в городе. Что он прячется среди населения и притворяется простым мирным жителем. Просто его никто и никогда не видел в лицо, и потому ему легко затеряться.

– Да? Интересно. Проверьте, насколько это возможно. Вернусь – сам плотно займусь этим вопросом. А пока у нас здесь свои заморочки…

Томас подошел к Норьеге, который в электронные окуляры осматривал местность.