горой стояли. Факт. Иначе бы нижегородские семьи в те времена распались бы, и что бы делала без них спасенная Русь, трудно сказать.

Нижегородские купцы полезли в свои сундуки, набили кошельки, выкупили жен, вернулись в хоромы и стали жить-поживать и добра наживать, частенько рассказывая внукам, как они Русь спасли от супостатов.

Шутка, конечно, легенда. Но потому такую легенду (даже если эта сплошь придумана!) и сотворил народ, и пересказывал, что крепок он был духом, не разнуздан даже в самые разнузданные годы Смуты.

«Веком боярского правления», или «бунташным веком», называют ученые XVII век в истории Русского государства, причем и то, и другое название оправдано реалиями жизни восточноевропейско-сибирской державы. Да, бояре с помощью Земских соборов оказывали заметную роль на внутреннюю и внешнюю политику в период с 1613 по 1682 год. Да, бунтовали в то столетие нередко. Но автор данных строк считает, что XVII век вполне обоснованно можно назвать «веком внешнеполитической теплицы», созданной вокруг Русского государства международной политической ситуацией. В самом деле, все соседи Московского царства, а также и их соседи, крупные державы и не очень крупные, были заняты решением своих актуальных задач, много воевали друг с другом, и московская тема стояла у них на втором, а чаще на третьем плане.

Но как жилось женщинам в окружении русских мужчин, в том числе и повелителей, окруженных, в свою очередь, «международной теплицей»?

Об этом наши короткие рассказы.

Марфа Романова и Мария Хлопова

В январе 1613 года в Москву съехались со всей земли русской – с пятидесяти городов – выборные люди царя избирать. Долго спорили они, предлагали В.И. Шуйского (еще не знали в Москве, что умер бывший царь Василий Иванович в польской неволе) и Воротынского, Трубецкого и Михаила Федоровича Романова, сына Филарета. Некоторые современники тех событий утверждают, что в выборной кампании принимал участие и Дмитрий Пожарский, якобы потративший на подкупы 20 тысяч рублей – сумма, по тем временам громадная! Да, герой Второго ополчения пользовался авторитетом у жителей столицы, но не у бояр, опасавшихся этого прямого человека. Герой есть герой! Став царем, Дмитрий Пожарский вряд ли был бы послушным исполнителем воли Боярской думы, а именно о таком способе правления (об ограниченной монархии) мечтали бояре и многие граждане Русского государства, насмотревшиеся на ужасы таких монархов, которыми были оба Ивана Грозных.

Не устраивали избирателей другие кандидаты, в основном по той же причине: любой из предлагаемых на царство мог со временем усилиться и править, опираясь на свой клан, а не на «землю», не на Земский собор.

«Выберем Мишу Романова, он молод и нам будет поваден», – писал Ф.И. Шереметев В.В. Голицыну, и это мнение разделили практически все.

Миша Романов, шестнадцатилетний сын Филарета, был молод, спокоен, не властолюбив, податлив, почти не упрям, в меру меланхоличен.

Согласно легендам, первыми предложили кандидатуру Михаила Федоровича не высокопоставленные бояре, а мелкие люди: неизвестный дворянин из Галича, какой-то казак с Дона, представители городов, пришедшие к Авраамию Палицыну с просьбой передать их мнение Земскому собору.

В начале февраля кандидатура Миши Романова пришлась по душе многим выбранным людям. Земский собор отправил послов в города, чтобы узнать мнение народа. В это же время из городов в Москву стали прибывать вести о поддержке Михаила Федоровича, о том, что северские города уже присягают ему!

21 февраля на заседании Земского собора в Успенском храме Михаила Федоровича Романова единогласно избрали на московский престол. Земский собор присягнул новому царю.

В Кострому отправилась делегация во главе с архиепископом Рязанским и Муромским Феодоритом, Авраамием Палицыным и Шереметевым. 14 марта к Ипатьевскому монастырю вышла из города торжественная процессия: послы Земского собора, «сопровождаемые крестным ходом». Мать Михаила, инокиня Марфа наотрез отказалась от предложения Земского собора стать сыну царем. Люди московские, говорила она сердито, «измалодушествовались», думают только о себе, и править ими шестнадцатилетнему дитяти невозможно.

Обыкновенная игра. Никому уже не интересно было знать, о чем мечтает и что хочет Миша Романов, его выбрали в цари, и его дело – быть «повадным». Но поиграть можно. Для истории. Для потомков. Тем более женщине.

Наконец, спектакль был окончен, и новый царь с матушкой отбыл к «измалодушествовавшему» люду.

По пути в Москву юный царь видел, в каком состоянии находится страна. «Все дороги были разрушены, города и селения сожжены. Внутренние области обезлюдели. Поселяне в прошлом году не могли убрать хлеба и умирали от голода. Повсюду господствовала крайняя нищета».

А в Москве – одни малодушные. Чиновники грабят, больше всех достается от них бедным, бессловесным. Удивительно! Как этим «измалодушествовавшим» пришла в голову мысль избрать на престол Михаила Романова?! Потому что верили люди, что такой застенчивый, даже робкий юноша (и только он!) вытянет их из разрухи, не обидит, не опозорит, не нахамит, опираясь в правлении на Земский собор.

Нищего легко обидеть. Страна была нищей. Обижать ее в те годы было никак нельзя. Оскорблять нельзя было.

Первым оскорбили Дмитрия Пожарского. Родственники инокини Марфы, окружившие царя, относились к боярам свысока. Мы теперь у власти. Нам подчиняйтесь.

Дмитрий Пожарский с другими участниками Второго ополчения не мог ужиться с родственниками Марфы. Он отказался объявить боярство Борису Салтыкову, и его тут же поставили на место – выдали новому боярину «головой».

Знаменитого князя дьяк привел пешком (это было актом бесчестия) во двор Салтыкова, поставил его на нижнее крыльцо и громко объявил: «Царь всея Руси Михаил Федорович выдает головой князя Пожарского боярину Борису Салтыкову!» Хозяин одарил дьяка и небрежно бросил герою: «А ты ступай домой. Да не вздумай в моем дворе садиться на лошадь!»

Обычно выданные головой ругались на чем свет стоит, а хозяин при этом гордо молчал. Дмитрий Пожарский покинул двор Салтыкова без слов. Затем сел на коня и, не обращая внимания на смех салтыковской челяди, поскакал домой, в село Медведково. Хорошо, что царь не приказал бить его батогами на радость Салтыкову!

Инокиня Марфа и ее родственники не любили, когда им вставали на пути. Это поняли царедворцы и чиновники «на местах». Не конфликтуя с Салтыковыми, они занимались откровенным грабежом.

Была еще одна беда на Руси.

Первые три года царствования новой династии прошли в тяжелой борьбе с шайками разбойников, с корпусом Лисовского, ворвавшегося из Польши на территорию Русского государства в поисках денег на военные нужды.

На Земском соборе постановили собрать недоимки и просить взаймы купцов, промышленников и у иностранцев. К братьям Строгановым отослали особые грамоты от Михаила Федоровича и от Земского собора. Промышленники прислали в казну три