сказать, выбирая Лжедмитрия, народ отрекся от всего, что связано было с Борисом Годуновым).

По Москве со дня воцарения Федора от дома к дому, от человека к человеку распространялась волна протеста: «Не долго ему царствовать! Дмитрий Иванович близко!»

А в первый день лета в столицу прибыли послы от Лжедмитрия, Плещеев и Пушкин. Сначала они зачитали грамоту самозванца в оной слободе. Претендент поведал согражданам об успехах, обещал всем большие льготы. Народ, хоть и надоел ему Годунов, отнесся к грамоте настороженно.

Послов повели на Красную площадь. Разбираться нужно было всем миром. На Красной площади людей собралось много. Москва слушала грамоту, думала, решалась. Не решилась, однако. Призвали князя Шуйского, одного из членов комиссии по расследованию дела в Угличе. Так убили царевича или нет? Василий Шуйский, человек не злой, но трусоватый, вышел к лобному месту и в абсолютной тишине произнес приговор Годуновым, стране и себе в том числе: не убили в Угличе царевича.

По дикому шуму толпы находящиеся в Кремле могли понять, что произошло непоправимое. Иов плакал. Бояре онемели от ужаса. Мстиславский, Бельский и еще несколько бояр вышли к людям, пытались схватить Плещеева и Пушкина, но было поздно.

«Гибель Годуновым!» – рычала опьяневшая, одуревшая от прозрения толпа (Дмитрий-то Иванович жив!), и народ устремился в Кремль.

Федор Борисович сидел на троне. Юноша, ничего не понимающий в государственных делах, на вид неглупый, сильный, с хорошими для русского царя задатками. Нет, ревела толпа. Гибель Годуновым! Царя законного, совсем недавно принимавшего у этой же самой толпы присягу, толпа сбросила с престола. Мать Федора, дочь Малюты Скуратова, бросилась в ноги одичавшим людям. Пощадите!

Пощадили пока. Царя, его мать и сестру перевели в дом Бориса Годунова, поставили у дверей стражу, и растеклась толпа по Кремлю, взломала двери домов всех Годуновых родственников, ринулась в казенные погреба. Но тут слово свое сказал Богдан Бельский. Погреба-то теперь не Годунова, а царя Дмитрия!

Народ одумался. На царское не посягнул, присягнул Лжедмитрию, а затем добил сторонников Годунова: патриарха Иова отослали в Старицкий монастырь, бояр – в отдаленные города, в темницы.

А потом час настал Федора Борисовича. 10 июня семь человек вошли в дом Годунова: два князя, Голицын и Мосальский, два чиновника, Молчанов и Шерефетдинов, и три вооруженных стрельца «зверовидных».

Федор и сестра Ксения сидели рядом с Марией. Царя и Ксению развели по отдельным комнатам, царицу молчаливую стрельцы удавили без труда. Затем набросились на Федора. Он стал сопротивляться. Стрельцы почувствовали силушку, но одолеть их он не смог. Удавили сына Бориса Годунова, внука Малюты Скуратова. И зачем только дед лютовал, если внуку от этой лютости лишь удавка досталась, да в шестнадцать-то лет!

Ксению они могли бы той же удавкой удавить, но Лжедмитрий любил боярынек красивых, а уж внучка у Скуратова Малюты была хороша. Отвели ее к Мосальским в дом. Природа одарила ее не только женской красотой, но и добрым умом. А Борис постарался дать образование. И нравом она отличалась добрым, и с людьми находила добрый язык: чем не невеста. Не вышло у Бориса ничего с замужеством Ксении. В возрасте двадцати трех лет попала она к Самозванцу. А уж этот мужик покуражился над ней. Полгода играл он с законной царевной, чуть не заигрался, пока отец Марины Мнишек не потребовал отослать ее подальше.

В одном из Белозерских монастырей появилась инокиня Ольга. Но на этом судьба не оставила Ксению-Ольгу в покое. Вскоре Василий Шуйский, воцарившись, призвал дочь Бориса в Москву, где при ее участии состоялось торжественное перенесение останков отца, матери и брата в Троице-Сергиев монастырь. Здесь пережила она осаду интервентов, охраняя родные могилы, а затем отправилась в Новодевичий монастырь.

В 1611 году ворвались в монастырь казаки Заруцкого, разграбили обитель, надругались над инокиней Ольгой, и не смогла она, красавица, каких даже на Руси было не так много, женщина с изломанной судьбой, оставаться в Новодевичьем монастыре – перебралась инокиня Ольга во Владимир, где и умерла в 1622 году в возрасте сорока лет, никому не причинив зла.

А уж какая невеста была!

Законы, нравы и обычаи

Незаконнорожденные на Руси

Незаконнорожденными детьми на Руси признавались по законодательству: рожденные вне брака, даже если их родители позже и вступили в законный брак; рожденные от прелюбодеяния; рожденные более чем через 306 дней после смерти отца или расторжения брака разводом; все прижитые в браке, который по приговору духовного суда признан незаконным и недействительным. Таких детей называли «половинкин сын». Неполнота родственных связей имела своим следствием представления о нем как о части природы, неизвестной находке взрослых. Поэтому их еще называли: боровичок, капустничек (Казанская губерния), крапивник (повсеместно), луговой (Курская), подзаборник (Новосибирская область), находка (Смоленская и Воронежская губернии), Богданыч («Бог дал»). Власти всегда стремились прежде всего к контролю над противозаконными половыми связями.

Воспитательные дома

В России призрение незаконнорожденных детей до начала XVIII столетия не было предметом прямого попечения правительства, хотя сиротские дома существовали у нас издавна. В царствование Михаила Феодоровича дома эти находились в ведении патриаршего приказа. Никон, будучи еще архимандритом, устроил в Новгороде дом для сирот.

Убийство «незаконнорожденных»

Согласно Кормчей книге, женщина считалась виновной в убийстве, когда оставляла младенца на дороге или в каком-либо безлюдном месте. Наказанием являлось церковное покаяние. Оно действовало слабо. Женщин стали ссылать как убивших младенца. Ссылали также и за аборт. В XVII в. в Соборном уложении 1649 г. была установлена смертная казнь для женщин, лишающих жизни своих «незаконнорожденных» детей. При этом отношение к убийству собственных законных чад оставалось снисходительным. Стремясь скрыть позор, женщины часто стремились избавиться от нежелательного ребенка. Современники отмечали, что «изгнание плода практикуется часто, прибегают к нему вдовы и солдатки, для этого они обращаются к старухам ворожейкам, которые их учат, как нужно извести плод». Некоторые солдатки шли даже на убийство своих новорожденных, чтобы скрыть незаконное рождение. С. Максимов считал, что в XIX в. убийство детей было самым распространенным женским преступлением в России. Причинами детоубийства он называл: зимние стоянки громадного количества солдат. Но все же большинство женщин в силу религиозного воспитания и нежелания губить живую душу на убийство не решалось, а стремилось куда-нибудь подбросить ребенка.

Небольшой житейский словарик

Бирич (бирюч) – в Древней Руси глашатай, объявлявший на площадях волю князя; помощник князя по судебным и дипломатическим делам. Князья через биричей обнародовали свои указы. Биричи должны были «кликать по торгам» (на многолюдных торговых площадях) «не по один день», «по многие дни». Под 992 г. в Лаврентьевской летописи рассказывается, что князь