ветер весеннего Подмосковья, заливистый лай собак, надрывный голос загнанного зверя, страстная динамика охоты разгорячили царя, он стал забывать печальные глаза красавицы Евфимии и белое лицо ее обморочное.

Почувствовав перемену в доброй душе воспитанника, Морозов продолжал тешить царя разными забавами, отвлекая его от государственных проблем. Такой заботливый Морозов! Алексей Михайлович, увлеченный чередой непрерывных веселых забав, полностью доверился воспитателю. А тот работал в те дни и месяцы очень напряженно. Прекрасно зная главную печаль Алексеева сердца, он искал ему подходящую невесту, не забывая при этом про личные интересы.

У дворянина Ильи Даниловича Милославского, человека, преданного Морозову, выросли две дочки. Обе красивые, как раз то, о чем и мечтал воспитатель, человек уже не первой молодости, но еще не растерявший желание жить, побеждать, властвовать.

Для этой триединой цели он и выбрал дочек Милославского, стал на все лады расхваливать их царю. Алексей Михайлович по женской части совсем ничего в то время не понимал. Ну, девушка, ну, волосы густые, глаза голубые, нос не репка, и все остальное вроде бы на месте. А Морозов ему такое о женщине вообще и дочках Милославского в частности поведал, что захотелось Алексею Михайловичу самому посмотреть на них, но так, чтобы они ни о чем не догадались.

Морозов организовал просмотр Милославских «скрытым глазом»: в Успенском соборе, пока девушки молились, царь внимательно осмотрел обеих претенденток, выбрал из них Марию Ильиничну, приказал привести сестер во дворце и там, еще внимательнее рассмотрев их, назвал Марию Милославскую своей невестой. Свадьбу сыграли 16 января 1648 года. Выбор царя оказался удачным, жили царь с царицей счастливо, о Евфимии Алексей Михайлович не вспоминал.

Боярин Морозов, дабы завершить дело, позже женился на сестре Марии, Анне. Брак этот был неравным во всех отношениях, и не принес он радости ни старому боярину, ни юной супруге его. Ревновал ее Морозов, как могут ревновать только властолюбивые старики, бил ни за что ни про что тяжкой кожаной плетью, в палец толщиной, но ревность свою утолить той плеткой не мог…

Наталья Кирилловна Нарышкина

Мы не будем пересказывать истории «царских дел» Алексея Михайловича, в которых он проявил себя Тишайшим правителем и в которых женщины почти не участвовали до поры до времени. Эта пора пришла нежданно.

В напряженнейший момент своей жизни, когда, с одной стороны, усложнились внешнеполитические дела Русского государства, с другой – расширялось восстание Степана Разина, когда экономическое состояние державы было плачевным и никто из монархов Европы даже не обещал помочь русскому царю, у Алексея Михайловича стряслась беда семейная. 2 марта после родов умерла жена Мария Ильинична. Царь не успел оплакать любимую супругу, как через два дня умерла новорожденная дочь. А еще через три месяца скончался царевич Симеон. А еще через несколько месяцев – царевич Алексей. Судьба нещадно била русского царя, Тишайшего.

В это время он сблизился с Артамоном Сергеевичем Матвеевым, человеком эрудированным, любившим книгу, понимавшим искусство. Артамон Матвеев был начальником Посольского приказа, сделал это административное учреждение научным центром. Здесь переводились иностранные и писались русские книги. Женатый на шотландке, Артамон Сергеевич первым на Руси понял великую пользу просвещения и образования для русского народа, отставшего в этом отношении от европейских государств.

Подобные мысли пришли в голову и царю в те годы, когда русское войско, возглавляемое им, завоевывало польские и литовские города. Именно поэтому произошло сближение боярина прогрессивных взглядов и русского царя, готового к культурному переустройству державы.

Перемены во дворце и в Москве начались с женитьбы Алексея Михайловича на Наталье Кирилловне Нарышкиной. Об этой свадьбе, о Нарышкиных сочинено много красивых легенд, передаваемых историками разных поколений. Одну из них цитирует из «Исторического, политического и статистического журнала», вышедшего в 1827 году, М.И. Пыляев в труде «Старая Москва». Согласно этой легенде, Матвеев проезжал однажды мимо селения Киркино, что в двадцати пяти верстах от города Михайлова, и увидел одиннадцатилетнюю девицу, безутешно рыдавшую у своего дома. Боярин спросил о причине ее горя у соседей. Оказалось, юная девица оплакивала свою девку, «самовольно удавившуюся». Артамон Сергеевич взял плачущую к себе на воспитание и, как впоследствии оказалось, сделал огромнейшую услугу не только девице, но и Алексею Михайловичу, и Русскому государству.

В селе Киркино еще в XIX веке люди гордо говорили: «Если бы не удавилась девка в Киркине, не быть бы на свете Петру».

По другим данным Матвеев взял в жены шотландку Гамильтон из немецкой слободы, при крещении принявшей имя Авдотьи Григорьевны. Он служил «в иноземных полках», стал рейтарским полковником, а по жене «находился в родстве с родом Нарышкиным: это были старинные рязанские дворяне, происходившие от одного крымского выходца в XV столетии. В XVII веке Нарышкины были наделены поместьями в Тарусе».

Таруса, Рязань, Михайлов расположены недалеко друг от друга, и вполне возможно, что Матвеев оказался в Киркине не случайно, а приехал проведать родственников жены (Федор Полуэктович Нарышкин «был женат на племяннице жены Матвеева», а у брата Федора, Кирилла Полуэктовича, была дочка, Наталья, которая «с одиннадцати-двенадцати лет воспитывалась в доме Матвеева»).

В 1669 году Алексей Михайлович, сорокалетний, видный из себя мужчина, царь, решил жениться во второй раз. Назначили смотр. Жениху приглянулась Наталья Кирилловна Нарышкина. Но смотрины еще продолжались, и борьба во дворце накалилась до предела. Матвеева боялись многие бояре. Нарышкину ненавидели дочери Алексея Михайловича, почти ровесницы будущей мачехи. «Богомольные хранительницы старых порядков», тетки русского царя, высказывали монарху отрицательное мнение о Матвееве задолго до решения царя жениться. Старым девам не нравились взгляды Артамона Сергеевича, его симпатии ко всему иностранному, променявшего русскую красавицу на какую-то Гамильтон. Когда же Алексей Михайлович выбрал Нарышкину, молодую, но уже известную доброжелательным отношением к иностранному, тетки просто обезумели от страха.

Но Тишайший проявил завидное хладнокровие и упорство. Почти два года он присматривался к Наталье Кирилловне, наблюдал за сварой в Кремле, слушал родных. И 22 января 1671 года женился на родственнице Матвеева.

Боярин Матвеев, к огорчению старых дев, строгих ревнительниц старого, русского, стал царю близким другом. В тех случаях, когда Артамон Сергеевич покидал по делам Кремль, царь писал ему: «Приезжай скорее, дети мои и я без тебя осиротели. За детьми присмотреть некому, а мне посоветоваться без тебя некому». 30 мая 1672 года Наталья Кирилловна родила сына Петра. Алексей Михайлович был очень рад. Влияние супруги на царя усилилось.

Царица смело крушила старые обычаи, ездила по городу в открытой карете. Изменился и Алексей Михайлович. Если раньше любимым развлечением души его были церковные торжества, то при молодой жене он завел театр,