class="p1">Своеобразную защиту они, конечно, придумали, но не универсальную. Необходимо было знать полностью все данные о проклятии, чтобы контратаковать. Ясненько, в те месяцы, пока Тёмные разбирались в новинках, их можно было хотя бы попытаться достать. А маги-то целеустремлённые ребята, это сколько же веков они так старательно придумывали всё новые и новые способы умерщвления Тёмных? Хоть что-то в этом мире было придумано не для умерщвления Тёмных? И сейчас, надеюсь, когда Тёмных официально не существует, они не продолжают что-то придумывать новое для умерщвления Тёмных?

— Интересно, а от Родовых проклятий всё-таки имеется защита? — не отрываясь от книги и не думая, что мне кто-то ответит, спросил я в пустоту.

— Нет, — как ни странно, но ответил мне Гаранин, всё это время сидевший рядом, наглаживая волка.

— А почему? Вот если придумывают яд, то сразу же придумывают противоядие. Почему здесь не так: вот придумал ты заклинание, да вот, например, — я открыл середину книги, где были подробно описаны известные на тот момент родовые проклятья, их перевод для использования, применяя энергию Тьмы, и алгоритм наложения блокировки, — проклятье «Сотни игл». Вот его описание кратко: после произнесения заклинания у жертвы, хм, внутренности пронзают сотни игл, превращая их в решето, но под действием второй части проклятья и жизненных сил, органы восстанавливаются до изначального состояния. Когда процесс восстановления полностью завершится, заклинание вновь срабатывает и так до тех пор, пока жертва не умрёт от кровопотери. Живодёрство какое-то, по-моему, проще просто выстрелить человеку в голову из пулемёта. Так вот, если вдруг до какой-нибудь семейной книжки дотянутся шаловливые ручки слегка туповатого ребёнка, и он захочет попрактиковаться, то что, семья никак не сможет защититься?

Я посмотрел в сторону Гаранина. Он стал бледнее моего Гвэйна и смотрел на меня широко распахнутыми от удивления глазами:

— Откуда это у тебя?

— Я же говорю — из библиотеки.

— И когда у нас в библиотеке стали в свободном доступе лежать книги Лазаревых? — он выхватил фолиант, громко захлопнув его, уставился на название.

— Рома, — я осторожно посмотрел на бледного, как мел однофакультетчика. — С тобой всё в порядке?

— Вполне, — он отдал мне книгу и резко встал. — Нет, Дима. Защиты от родовых проклятий нет, именно из-за таких, как те, что писали эти труды. Как бороться с абсолютным злом, если оно может спокойно защититься. Их можно только отменить. Только вот не слишком это помогло, в итоге Тёмные вполне успешно научились блокировать их действия, а потом, разложив на составляющие, каким-то образом изобретали способ, позволяющий полностью избавиться от последствий.

— Рома? — я вопросительно уставился на него.

— Я слышал историю из семейных страшилок, что у Лазаревых были своего рода соревнования: вынудить кого-нибудь тебя проклясть, а потом на время блокировать и убирать последствия. Кто меньше времени затратил, тот и выиграл.

— Ром, — повторил я, пытаясь до него достучаться.

— И вот ведь какая штука, Тёмных это только забавляло, а вот что делать остальным, если они не умеют ни блокировать, ни убирать последствия?

— Роман! — заорал я.

— Что? — он посмотрел на меня немного расфокусированным взглядом.

— Я тебя чем-то обидел? — осторожно поинтересовался я, совершенно не понимая, что именно могло вывести его из себя. Ну хоть светильники не лопаются, и пол не дрожит.

— Нет. — Он начал подниматься по лестнице. — Не обращай внимания, Наумов, в моём Роду попадались большие оригиналы в плане изобретения атакующих проклятий, и они не стеснялись применять их даже на своих. Но ничего, прочитаешь, узнаешь. — Он замолчал и скрылся на лестнице, громко хлопнув дверью своей комнаты. Я открыл книгу на оглавлении и прочитал название того раздела, откуда зачитал про то отвратительное проклятье. Род Гаранины. Да уж. Неловко получилось. Я с силой захлопнул книгу.

Посидев с минуту, тупо глядя в одну точку, я покачал головой.

— Да нет, быть не может, чтобы Лазаревы что-нибудь не придумали. Не только самим, хихикая, соревнования устраивать, атлеты, мать их, но и наиболее ценным приближённым в случае чего помочь, — и я снова открыл книгу.

Оказалось, что нет, не придумали. А может, и не придумывали, кто сейчас может сказать правду. Однако в самом конце раздела, посвящённого как раз Гараниным, я нашёл крошечную сноску, где очень мелким шрифтом было написано, что одному Лазареву всё же удалось снять Родовое проклятье, которым наградил глава тогдашних Гараниных своего наследника. Наследничек оказался не промах, он умудрился втереться в доверие к Великому князю, который ради друга расстарался, превзойдя всех в своей Семье, и уберёг друга от неминуемой кончины. Что он сделал, написано не было, но в итоге Великого князя назвали идиотом — слишком уж рискованный ритуал тот провёл, а наследничек Гараниных почему-то перестал быть наследничком и откололся от родового дерева.

Забавными всё-таки личностями были мои предки.

— А вот мне знаешь, что интересно, Гвэйн, почему маги, да и другие Тёмные жили Родами, а Лазаревы предпочитали называться Семьёй? — я не смотрел на волка, только тихонечко его гладил. Когда я произнёс последнюю фразу, мне показалось, что волк вздрогнул. Внимательно посмотрев на него, но, не обнаружив ничего странного, я потянулся, отложил книгу и произнёс: — Пошли погуляем, Гвэйн.

Глава 26

— Наумов! Не спать! — я вздрогнул и открыл глаза. Погружённый в приятный полумрак зал медитации приятно успокаивал нервы, навевая дремоту. Всегда, когда я приходил сюда, на меня накатывало умиротворение, и я неизбежно засыпал. — Дмитрий, скажите честно, вы сюда спать приходите? — Бурмистрова устало прикрыла глаза.

Я её понимаю, устанешь тут, когда прошёл уже месяц, стремительно приближаются каникулы и Новый год, а я не то чтобы делал успехи на её уроках. Да мне до сих пор не удалось почувствовать в себе то, что другие маги называют по-разному, но имеющее одну суть: магию, силу, дар… Каждое наше занятие заканчивалось одинаково: я честно, со всем упорством, пытался из раза в раз постичь истинный смысл медитации. Максимум, чего смог достигнуть — это видимую только мне пелену, из которой я проваливался в сон. Единственным бонусом от занятий с Бурмистровой было то, что я выходил оттуда совершенно отдохнувшим.

— Нет, Анастасия Вячеславовна, — я поднялся с подушки, на которой сидел на полу, и не сдержался потянулся. Бурмистрова только покачала головой. Ну вот такой я безнадёжный.

— Идите,