Я заранее развернул плечи и выпятил грудь, сделал лицо значительным и послал арбогастра вдоль колонны, красиво выпрямившись в седле.

Солдаты сразу заметили и узнали, по рядам покатился радостный клич:

— Слава Ричарду!

— Слава вождю!

— Ура Завоевателю!

— Да здравствует король!

— Ричарду Завоевателю — ура!

Я улыбался и даже милостиво наклонял голову. Одного так приветствовать можно только высокорожденного, а вот армию целиком, это же масса, статистика, у них общая идея насчет отнять и поделить, пограбить и понасиловать, хотя беречь и лелеять нужно тех, кто строит, а не ломает.

С большим отрывом впереди двигается тяжелая конница, эти тоже приветствовали меня довольным ревом. Я улыбался и даже помахал рукой, это хоть и не рыцари, но элитные войска, закованные в хорошие доспехи и вооруженные для жестокого упорного боя, основная мощь любой армии.

Наконец догнал авангард, там рыцарская конница, элита из элит, единственная сила, предназначенная для проламывания боевых порядков любой обороны противника.

Эти двигаются свободно, кони у них великолепно огромные, тяжелые, сами рыцари пугающе грозные, а когда увидели скачущего с милостивой улыбкой государя и соратника мимо, заорали весело и раскованно:

— Князю — слава!

— Виват Завоевателю!

— К победам, Ричард!

— Ричарду Завоевателю — ура!

— Ура!..

И эти тоже насчет Завоевателя, мелькало в голове, пока я улыбался и милостиво наклонял голову, и даже изредка помахивал рукой, вылавливая взглядом знакомые лица. Что-то все чаще звучит это словцо, вот так и прилипнет, не заметишь.

Во главе двигаются тесной группой военачальники, за сэром Будакером везут его знамя, справа и слева знатные лорды, отличившиеся в боях, начальники отрядов, которых он сам подбирал умело и тщательно.

Бобик добежал до него первым, требовательно гавкнул. Будакер взглянул удивленно, поспешно обернулся.

Я помахал рукой, Зайчик за пару прыжков догнал и пошел рядом с его огромным массивным конем.

Будакер поспешно поклонился и застыл.

— Сэр Будакер, — сказал я, как и Паланту, — мы в походе, оставьте церемонии. Как вижу, Палант успел передать мой приказ вовремя, я весьма доволен.

Он вздохнул с явным облегчением, даже согнутая спина распрямилась, а глаза заблестели живее.

— Ваше высочество, — проговорил он, как всегда сдержанно и скупо, — честно говоря, я был…

— Обеспокоены?

— Сказать обеспокоен, — пояснил он, — это ничего не сказать.

— Что случилось? — поинтересовался я дружески.

— Я вел эту армию, — пояснил он, — намереваясь разместить ее в Турнедо, как вы и велели, даже наметил места для гарнизонов… а тут вдруг на взмыленном коне появляется запыхавшийся гонец от Паланта и кричит, чтобы немедленно поворачивали в сторону Шателлена!..

Я спросил с любопытством:

— И как вы среагировали?

Он вздохнул:

— Озадачило и встревожило. У меня же ваш приказ идти в Турнедо и разместить гарнизоны в ключевых местах… С другой стороны, Палант ваш доверенный рыцарь из Армландии! Я повернул войска, но под ложечкой сосало, пока вы не появились вот лично… Ваше высочество, надо бы договориться о каком-то тайном знаке или слове, чтобы я точно знал, от кого приказ.

— Вы осторожны, — сказал я медленно, — вы очень осторожны, сэр Будакер. И хотя сейчас мне соратники верны, но на будущее… вы правы, нужно предусмотреть всякие варианты, как вы и сказали. Спасибо за идею!

— Ваше высочество…

— На будущее, — закончил я, — будем сопровождать такое необходимыми, так сказать, предосторожностями.

Его лицо светлело на глазах, наконец поинтересовался осторожно:

— Сейчас… какая у нас цель?

— Освободить мою жену, — ответил я, — королеву Ротильду из тюрьмы, куда ее бросил герцог Ламбертии. Это оскорбление, и если бы я такое оставил без последствий, мое имя было бы замарано, со мной бы перестали считаться правители. Даже рыцари вправе отвернуться от такого трусливого и неблагородного сюзерена.

Он посерьезнел, спросил еще осторожнее:

— Война?

Я покачал головой:

— Нет-нет, сэр Будакер. Хотя я и рыцарь, однако… крайне мирный человек. Я ненавижу войны, хотя люблю их плоды.

— Но мы идем с армией…

— Большой армией, — подчеркнул я. — Даже тремя!.. Еще две вторгнутся по другим дорогам. Мы сразу должны показать местным, что сопротивляться нам просто глупо и бесполезно. А вот кто сразу сдастся, тому будут оставлены все владения и земли.

Он взглянул остро, но промолчал. Я не сказал прямо, такое говорить опасно и преждевременно, однако дал понять, что у нас не короткая карательная операция, когда пришли, пограбили, побили посуду и ушли.

— Все сделаем, ваше высочество, — сказал он сдержанно.

— Вон за той рекой, — сказал я, — уже королевство Шателлен. Быстрым маршем, как и сейчас, двигайтесь по означенным маршрутам, в стороны ни-ни.

— А… местные лорды?

Я сказал уверенно:

— Мы договорились с королем Найтингейлом, что проход будет свободным.

— То король, — заметил он осторожно, — а то местные…

— Они хорошо заработают, — объяснил я, — когда к дорогам, где идут наши армии, свезут продовольствие. Лорды, как и гномы, на золото падки.

Он добавил так же скупо, но довольно:

— Хорошо, что с королем Найтингейлом у вас такие прекрасные отношения.

Я отмахнулся.

— Он деловой король, ничего бесплатно не делает. Пришлось частично жениться на его дочери.

Он посмотрел с вопросом в серьезных глазах.

— Частично жениться?

— Вступить в частичный брак, — уточнил я. — Будь у Найтингейла несколько дочерей, одну бы отдал мне, а так вот у нас одна на двоих. С неким знатным лордом из местных.

Он покрутил головой:

— Гм…

— Вам это не грозит, — успокоил я. — Скорее всего, не грозит. А моей частичной жене повезло, вышла по любви, что редко удается королевским дочерям. Так что у нее один муж по любви, второй — по долгу Родине.

Навстречу мчались, вздымая пыль и подбрасывая в небо комья земли, двое на быстрых нервных конях. Один притормозил своего, второй домчался к нам, растерялся при виде самого грозного сэра Ричарда, прокричал быстро:

— Ваше высочество! Разрешите доложить лорду Будакеру?

Я кивнул:

— Докладай.