– Он умер.

В глазах Томаса что-то промелькнуло. Но что? Ужас? Жалость? Она не хотела его жалости. И снова разозлилась.

– А вы, мистер Меррит, были вором уже тогда?

Он дерзко улыбнулся.

– Боюсь, что да. В ту ночь я рассчитывал украсть тиару вашей матери.

Джулия почувствовала, как у нее внутри что-то оборвалось. Возможно, это была нить надежды. Она его нисколько не интересовала. Никогда. А ведь он танцевал с ней, делал комплименты, целовал ее и даже… И раньше в парке, когда он заставил ее почувствовать себя женщиной. Красивой женщиной. Все это было уловкой, частью заранее разработанного плана.

– Понимаю, – холодно проговорила она. – Вы сказали, что собирались украсть тиару моей матери. И у леди Каслри вы тоже хотели украсть тиару. Вы специализируетесь на краже тиар?

Томас, казалось, оценил шутку.

– Но не украл ни одной. Уверен, если вы спросите свою мать, она подтвердит, что все ее драгоценности на месте, там, где она их оставила. То же касается леди Каслри.

Спросить ее мать?

– Значит, вы плохой вор? – спросила она, и у нее упало сердце. А ведь она обещала лорду Каслри, что Томас все сделает в лучшем виде. – О нет!

– Ну а потом? Как вы оказались в Вене?

Джулия растерянно моргнула, не сразу сообразив, что ответить.

– Я… я приехала с посольством.

– Почему?

– Захотелось приключений. – Частично это было правдой. Только ее приключения начались в тот самый момент, когда она заметила мистера Томаса Меррита на балу в доме ее отца.

– Приключение, – повторил он. – С… – Он указал в сторону двери. – Кто вам Айвз? Замена Дэвиду Зануде?

Негодование ледяными пальцами стиснуло горло, помешав ответить грубостью.

– Майор лорд Айвз – дипломат и джентльмен, – в конце концов сказала она то, что ему и так было известно.

Томас снова улыбнулся. Его улыбка была насмешливой и чуть-чуть грустной. Он опять протянул к ней руку, но Джулия отшатнулась.

– Не вор. Кем бы он ни был для вас, ему чертовски повезло.

В это время в замке повернулся ключ. Джулия тихо ахнула и рванулась к двери. Вошел Стивен.

– Вот вы где, а я вас искал, – произнес он и подозрительно взглянул на Томаса Меррита. – Что вы…

– Я надеялся, что вы все же прикажете напоить меня чаем, – сказал Томас, чем отвлек внимание Стивена. При этом он выступил вперед и заслонил Джулию, чтобы Стивен не увидел ее раскрасневшегося лица. Джулия получила несколько секунд передышки. – Могу я получить хотя бы черствого хлеба и залежалого сыра, или чем вы там кормите осужденных преступников?

Стивен холодно засмеялся.

– А вы вовсе не осуждены, мистер Меррит. Наоборот, вам предлагается отсрочка. Надеюсь, вы ею воспользуетесь.

– Что это значит? – нахмурился Томас.

– Садитесь. Нам есть о чем поговорить.

Томас смотрел на них как на безумцев. Джулия сидела на краешке стула, прикусив губу. Она трепетала, не зная, как он отреагирует на их странную и опасную просьбу. Впрочем, это была вовсе не просьба. Айвз ее явно не одобрял. Его холодный и злой взгляд говорил о том, что он рассчитывает на отказ. Томас выпрямился.

– Итак, вы хотите, чтобы я проник во дворец Кауниц, неприступную цитадель, и украл какие-то бумаги. – Его собеседники не шелохнулись. – А если я этого не сделаю?

– Вас повесят, – любезно проговорил Айвз. Судя по его лицу, такой выход его устраивал больше. Но Томас ждал продолжения. – Это не такое уж сложное дело. Вы вор. А у нас есть некая вещь, которую необходимо украсть.

Томас физически чувствовал взгляд Джулии на своем лице. Как прикосновение. Его пальцы, которыми он трогал ее щеку, все еще горели.

– Вам знакомо чувство патриотизма? – спросила она.

Томас искренне рассмеялся.

– Патриотизм? Англию едва ли можно назвать моей родной матерью.

– Значит, вы ни во что не верите? – спросила она.

– Я верю в сохранение собственной шкуры. – Джулия уставилась на него, чувствуя браваду, и думала, что на самом деле он совсем не такой. Он нахмурился, но она продолжала испытывать его взглядом.

Стивен Айвз встал и принялся мерить шагами комнату.

Джулия не отвела глаз, и Томас сдался. Эта глупейшая затея наверняка закончится его гибелью. Но как он мог отказаться?

– У меня есть ряд условий, – сообщил он.

Стивен Айвз остановился.

– Условий? Вы останетесь в живых, разве этого недостаточно?

– Вы получите прощение, – сказала Джулия, – и сможете, если захотите, вернуться в Англию.

Томас снова засмеялся.

– Нет уж, спасибо. – Когда Джулия успела стать шпионкой? Она все же была чертовски хороша. Он ничего не заподозрил, пока она, затаив дыхание, не изложила свой план. И он не мог не восхититься. Она больше не была краснеющей, робкой девушкой. Теперь перед ним сидела умная зрелая женщина, и он уже в который раз размышлял, что произошло с ней после их расставания и как она очутилась в Вене с Айвзом.

– Какие условия? – спросила она.

Томас заметил на ее лице тревогу.

– Во-первых, свобода, – сказал он и увидел, как ее плечи слегка опустились от облегчения. – Я хочу вернуться в свой дом, даже если ваша темница может считаться комфортабельной. Даю вам слово: если вы примете остальные условия – я не буду пытаться бежать.

Джулия кивнула, соглашаясь, но Стивен Айвз ожесточенно затряс головой:

– Я буду идиотом, если соглашусь поверить слову вора, Меррит.

Томас пожал плечами.

– Тогда я могу остаться здесь. Но мне нужны апартаменты на втором этаже, спальня с гостиной и… – Он скосил глаза на Джулию и отметил, что лорд Айвз побагровел.

– Вы можете отправляться в свое жилье, но под охраной, – выпалил он.

– Это мое второе условие, – сказал Томас. – Никакой стражи.

Айвз возмущенно фыркнул.

– Не слишком ли много условий для осужденного преступника?

– «Осужденный» – ключевое слово, – заявил Томас. – Выполняя вашу работу, я рискую погибнуть. И если мне удастся достать документы, вы все равно можете меня повесить после того, как их получите.

– Майор Айвз – человек чести, – запротестовала Джулия.

Но одного взгляда на его злобную физиономию было достаточно, чтобы понять: он не раздумывая нарушит соглашение и даже сам лично повесит Меррита.

Интересно, знает ли Айвз, что произошло между ним и Джулией? Могла ли она рассказать ему все? В постели, наверное, могла. Она явно знает Айвза гораздо хуже, чем ей кажется. Под сияющим налетом праведности и чести он такой же безжалостный и беспринципный, как любой другой мужчина, охваченный ревностью. И Томас сам почувствовал укол ревности.