Шорох помех заглушил голос Скитальца и слился со скрипом двери — возвратился Крючок, принес ворох одежды.

— Выбирай, это для тебя все приготовили. Старую выбросили, рвань.

Туран вытянул из брошенной на кровать груды что-то ярко-зеленое, повертел в руках.

— Богато…

— От старых хозяев города осталось, — пояснил Крючок.

Туран выбрал брюки из плотной легкой ткани, рубаху и куртку попроще. Нашел подходящий ремень.

Прежний управитель Херсона не уступал Турану в плечах, зато в талии был заметно тоньше.

Когда он закончил одеваться, объявился Белорус — влетел в комнату и принялся болтать:

— А, ты уже на ногах! Это славно, язвить тебя в подмышку! Херсон-Град встал на дыбы, все носятся, шумят, а ты лежишь! Непорядок!

Будто в ответ на крики Тима приемник взорвался шумом помех, сквозь которые пробивались гитарные рулады. Музыканты залихватским аккордом завершили композицию, и Шаар Скиталец прокомментировал:

— Вот под такие песенки теперь разбивают друг другу головы завсегдатаи кабака при гостинице «Злой киборг» в Рязани. Парни, найдите нормального автора текстов!

— Здесь приемники всегда берут «Радио Пустошь»? — спросил Туран.

— Почти всегда, но только в башне. Она ж высокая, и антенна на крыше хитрая, старая…

— В городе кто-то еще может поймать сигнал?

Белорус поразмыслил и качнул головой:

— Не, вряд ли. А что?

Туран не стал отвечать, он думал о небоходах и Макоте. Эта радиопередача, летуны и атаман стали увязываться в его голове в единый узел.

— Чего головой качаешь? — хмыкнул Белорус. — Ты как, на ноги встаешь уже? А то город, будем говорить, кипит, что твой чайник, а ты тут лежишь. Самый большой герой! Нам херсонцы знаешь как благодарны? О-о…

Рыжий закатил глаза. Подумал и добавил:

— Однако за выпивку денежки дерут. Нет бы так угостить отважного спасителя.

— А разве с тобой Назарий не расплатился?

— Пять гривен дал, сказал: аванс. Знаешь, что такое аванс? Это такая штука, которую дают, чтобы рот заткнуть, особливо, если остальное отдавать не собираются. А ты свою долю хочешь получить? Я уже Назарию сказал прямо: Турану полагается не меньше, чем старине Белорусу. Это ты зря сразу не потребовал себе награды, напрасно… Но ничего, я из этого старикана выбью все, до последнего медяка, уж точно! У него монета припрятана, верно говорю. Только тянуть нельзя, покуда мы герои и спасители Херсон-Града. Потом ведь забудут, и тогда точно ничего не дождешься. Нужно прям сейчас на Назария насесть.

Крючок кивнул:

— Ну. Богатый дед, но прижимистый.

Туран едва слушал болтовню рыжего, он обдумывал детали своего плана.

— Значит, радио здесь никто не слушает?

— Вроде, нигде сигнал не берется, особенно теперь, когда сезон ветров начался. Сейчас помехи очень сильные. А что?

Поднявшись, Туран сделал несколько шагов. Его качало, ноги подгибались, но ясно было, что сила возвратится, нужно лишь немного времени.

— А где сейчас Макс?

— О, брат! Вот это женщина! Носится, суетится, так и мелькает по всему Херсону, везде у нее дела нашлись, везде какие-то… Она мне предложила охранником стать, да я отказался.

— Почему?

Турану казалось, что под конец их полета на «Крафте» между Белорусом и Макс отношения наладились, они стали частенько шептаться, вместе перебирали добычу, вынесенную с энергиона, и вообще как-то сблизились. Знаток лишилась телохранителей, и ловкий парень вроде Тима был бы ей полезен.

Белорус замялся и ответил не сразу:

— Понимаешь, Тур… я так не могу. Такая женщина, я не могу к ней в услужение наниматься, это сразу ставит определенные, как бы сказать… Границы в отношениях.

— Не понимаю.

— Ну и ладно, молодой ты еще, тебе не положено понимать. Короче, в услужение не пойду я к ней… Но вот ежели Тим Белорус заявится к Макс Знаток как богатый деловой партнер… Ежели он что-то толковое ей предложит — вот это другое дело! Чтоб меня кабан затоптал, если я не придумаю, чем ее удивить, вот увидишь!

Крючок тихо хмыкнул.

— А ты чего там фырчишь, как ящер? — тут же набросился на него рыжий. — Не веришь, а?! Не веришь, что старина Белорус в один прекрасный день явится к Макс с великим и удивительным открытием? Которое стоит кучу серебра? Не веришь?

— Ну.

Белорус махнул рукой:

— Ну и некроз с тобой, не верь. А я верю. Так, ладно, Туран, когда мы отсюда наладимся?

— Мы?

— А почему бы и нет? Валить-то все равно нужно, и чем скорей, тем лучше. — Белорус понизил голос: — Назарий в Херсон-Граде новые порядки наводит. Не узнать город. Он всем здесь уже вертит, и все по его слову получается. Старичок в почете теперь, понимаешь, он Херсон-Град отстоял, и мы, настоящие герои, ему ни к чему. Только глаза мозолим, причем сильно мозолим! Я, будем говорить, уже начал опасаться ночевать на нижних этажах.

— Почему?

— Да мне про Назария такого нарассказывали, как он тут хозяйничал при Августе Сиде…

Туран кивнул, вспомнив рассказ Знатока о пропавших людях.

— Короче говоря, — заключил Белорус, — задерживаться не нужно нам тут. Ну и чего в разные стороны уходить? С Крыма дорога одна — в южную Пустошь, вот и пойдем вместе. Ты чем собираешься заняться?

— Я хочу убить Макоту, — сказал Туран.

Крючок буркнул что-то утвердительное.

— Макота — богатый человек, — согласился Белорус. — Когда ты его убьешь, останется много бесхозного добра. Почему бы старику Белорусу не оказаться рядом и не заделаться наследником богатого атамана Макоты? И потом, он же навернул меня прикладом по башке, душа требует мести! Только нужно все как следует продумать.

— Я уже продумал. Отведи меня к Макс.

Комната, где разместили Турана, оказалась на четвертом этаже. Когда спускались по лестнице, у него закружилась голова — пришлось держаться за перила. Заметив это, Тим сказал:

— Ничего, пройдет, через несколько дней совсем оклемаешься.

На первом этаже у лестницы стоял мужчина с самострелом и красной повязкой на рукаве. При виде героев он старательно изобразил доброжелательную улыбку и даже придержал дверь.

— Видал? — тихо спросил Белорус. — Эти, с красными повязками, называются «силы самообороны». Когда гетманы город осадили, их не видать было, а теперь, стоило Ковшне клич кинуть — так куча народу на службу сошлось и как давай самообороняться… А от кого, спрашивается?

Когда вышли за ворота, Туран спросил:

— Ты знаешь, где сейчас Макс?