— Вы должны быть по крайней мере благодарны, что я решила прийти, чтобы предупредить вас, несмотря на то что вы со мной так поступили.

— Предупредить о чем?

— Что мой брат отлично стреляет. Если он вызвал вас на дуэль, то вам лучше избежать встречи с ним.

— Вы бы предпочли, чтобы меня приняли за труса?

— Я слышала: ваш дядя говорил Энтони, что вы трус.

— Ваш брат позволил вам присутствовать при разговоре?

— Конечно, нет. Я подслушивала.

— Естественно. Клянусь, Пенелопа, вы ищете неприятности.

— По правде говоря, да. Я уже достаточно нашла их, когда встретила вас, не так ли?

— У меня не было намерений компрометировать вас.

— Нет, вы просто намеревались обворовать меня.

— Я могу это объяснить.

— Хотелось бы услышать ваши объяснения.

— Послушайте, у меня нет сейчас для этого времени. Скажите, зачем вы рветесь в Египет?

— Откуда вы это знаете?

— Ваш брат мне сказал. Итак, что вам известно об этих древностях?

— Вы имеете в виду скарабея? Я знаю, что вы украли его у меня. Он все еще у вас или вы заложили его?

— Заложил? Вы считаете, что я это собирался сделать с вещью, которая бесценна?

— Всем известно, что у вас нет денег, лорд Гарри. Я подумала, что вы продадите его и укатите из Лондона в шикарном фаэтоне, который вам подарил брат.

Почему-то ему было больно сознавать, что она попросту презирает его.

— У меня больше нет этого шикарного фаэтона.

— Вы и его продали? Не стоило этого делать. Лорд Берлингтон может выследить вас, если уедете из Лондона в наемном экипаже.

— Зачем Берлингтону выслеживать меня? Если я не смогу получить информацию, необходимую для спасения моего… Я согласился встретиться с ним утром.

— Но это же глупо! Что, если он убьет вас?

— Что ж, это избавит вашего брата от хлопот, не так ли? По-моему, вы будете этому только рады.

— В отличие от вас я не радуюсь несчастью других. На самом деле меня несколько огорчает, что какой-то ревнивый муж или мой мстительный брат могут вас убить.

— Мисс Растмур, это самое приятное, что я от вас за все это время услышал.

— Только не обольщайтесь. Я все еще очень зла на вас из-за моего скарабея. Скажите, где он, чтобы я могла пойти и выкупить его.

Ее слова невольно вызвали у него улыбку. При всей ее авантюрности он ценил в ней мужество.

— Скарабей у меня. Уверяю вас, он не предназначен для ломбарда. Что касается кареты вашего брата, то я ее вернул. Она будет ждать его, когда он вернется домой.

Эта новость, видимо, озадачила ее. И ему пришлось признать, что выражение удивления ей шло, но он не мог позволить себе отвлекаться. Пенелопа знала больше, чем показывала. Он ответил на ее вопросы, теперь настал черед ей ответить на его.

— Так что, как видите, я не законченный негодяй. А теперь скажите мне, Пенелопа…

— Что-то не припомню, чтобы разрешила вам называть меня по имени.

Он расхохотался.

— Разрешили, дорогая. Прошлой ночью, в темной комнате. Если то, что произошло между нами, не дало мне такого права, то не знаю, что может дать.

Она покраснела. Это тоже ей очень шло.

— Если вы настоящий джентльмен, сэр, то должны забыть о том, что произошло.

— Невозможно, Пенелопа. Я буду счастлив вспоминать это всю жизнь.

И он не лгал. Он был не рад это признать, но женщина оказалась незабываемой.

— Надеюсь, что вы тоже, — добавил он и коснулся ее лица.

Пенелопа пришла в замешательство и еще сильнее покраснела. Он не сомневался в том, что момент интимности был настолько прекрасен, что и она его не забудет.

— Я уже почти все забыла, — солгала она.

Но его не обманешь.

— Я могу напомнить, — сказал он, приблизившись к ней, и снова протянул к ней руку.

Она отстранилась.

— Одного раза хватило с избытком, сэр.

— Неправда, и вам это известно. Однако вынужден признать, что развитие данного аспекта нашей дружбы в глубину будет неразумным.

— Да, учитывая, что мой брат и без того намерен вас убить. Он вызвал вас на дуэль?

— Он думал об этом, но мы разрешили наши противоречия как джентльмены.

— О? И что он сделал, чтобы заставить вас согласиться?

Гаррис прочистил горло, сознавая иронию ситуации.

— Я согласился никогда больше вас не видеть.

Пенелопа рассмеялась.

— Я рада видеть, что вы держите слово.

— Я не приглашал вас молотить в мою дверь.

— Я пришла только потому, что беспокоилась о вас.

На этот раз, когда он сделал к ней еще один шаг, она не смогла отступить. Он уже припер ее к стене. Она могла лишь смотреть на него, моргая своими голубыми глазами, как испуганный кролик. Ему никогда не приходило в голову, какими прелестными бывают кролики.

— Мне нравится, Пенелопа, что вы обо мне беспокоитесь.

— Из эгоистичных соображений. Если с вами что-то случится, я буду чувствовать себя виноватой, что втянула вас в эту глупую затею.

— Это вы о нашей помолвке?

— О нашей фиктивной помолвке.

— Не такая уж она и глупая. Я слышал, вы собираетесь в Египет.

— Да. Энтони считает, что это поможет мне успокоить мое разбитое сердце.

— Вы настоящая актриса, — заметил он, проведя пальцами по ее локону. — Насколько я понимаю, Египет и был вашей конечной целью?

— Да.

— Почему?

— Почему? Почему бы и нет? Это такое фантастическое место, богатое человеческой историей и всякого рода странными, экзотическими предметами.

— Там бывает довольно жарко. И пыльно. И жизнь там совсем не такая, к какой вы привыкли.

— Я знаю! Мне очень хочется там побывать. А вы там бывали?

— Бывал.

Теперь ее глаза стали еще больше. Она как будто забыла о своем страхе перед ним, хоть он продолжат устрашающе возвышаться над ней. Приблизившись к нему, Пенелопа забросала его всякими вопросами:

— А вы были на пирамидах? И путешествовали по Нилу? А катались на верблюде? Видели древние сокровища? И все ли так восхитительно, как кажется?

— Да, даже больше. А теперь скажите, дорогая, где вы взяли этого вашего скарабея?

— Вашего, вы хотели сказать, поскольку, судя по всему, не имеете намерения возвращать его мне?