Раскрыв языком ее губы, он удивил ее, вступив в единоборство с ее языком. С удивлением для себя Пенелопа обнаружила, что это не вызвало у нее неприятных ощущений, — напротив, послужило напоминанием о том, что он может с ней сделать, если только она позволит.

А она и вправду могла позволить, не имея сил ему отказать. Каким-то образом он обладал над ней властью, которой она не могла сопротивляться. И не хотела этого делать.

— При свете дня вы еще прелестнее, — сказал лорд Гаррис, отталкиваясь, чтобы полюбоваться ее обнаженной грудью.

От его похвалы у нее закружилась голова. Но вдруг посетила смутная мысль, что, пустив в ход пустопорожнюю лесть, он мог соблазнить ее на большее, но ей теперь было все равно. Он находил для нее нужные слова, и она их понимала. А главное — держал в объятиях, ласкал, хотел ее. Хотел так, как она хотела его. И хотеть его больше было невозможно.

— Может, пойдем к вам в комнату? — пробормотала Пенелопа слегка дрогнувшим голосом.

В ответ на это он еще сильнее впился в нее губами и зарычал. Изогнувшись, Пенелопа ощутила, как он еще крепче сжал ее в объятиях. О, как было бы чудесно, если бы ее платье вдруг упало к ее ногам, а его брюки расстегнулись.

— Пенелопа, — пробормотал он, оставляя огненные следы губ и ладоней на ее теле.

— Лорд Гарри, — прошептала она в ответ.

— Нам нужно остановиться.

Его слова удивили ее. Остановиться? Что он хочет этим сказать, черт подери?

— Нет, — возразила она. — Мы должны продолжить.

— По этой самой причине мы и должны остановиться.

И в следующий миг, вняв своему совету, он выпустил ее из своих объятий и подтянул вверх рукой ее платье. Проклятие! Очевидно, это и значит остановиться.

— Я обещал вашему брату не обращаться с вами подобным образом.

— Вы обещали моему брату не видеться со мной больше, — напомнила Пенелопа. — Однако не сдержали слова.

— Тем более должен отвезти вас домой. Немедленно.

— Не хотите, чтобы я еще немного задержалась?

С глубоким вздохом лорд Гарри отошел от нее еще на шаг.

— Я хочу, чтобы вы остались дольше, — признался он. — Но вы будете потом жалеть об этом и возненавидите меня.

Возненавидит его? Даже после того, как он солгал ей, как провел вечер с леди Берлингтон, трусливо улизнул от дуэли, соблазнил ее в публичном месте, обокрал, она все равно вернулась в его объятия. Нет, раз она не возненавидела его до сих пор, — а она отчаянно пыталась убедить себя в том, что ненавидит, — это вряд ли может случиться.

— Не смотрите на меня так.

— Как — так?

— Как будто вам все равно, что может произойти, какие будут последствия, если я не выпровожу вас за дверь прямо сейчас.

— Мне все равно. Я скоро уеду в Египет.

Теперь, похоже, он разозлился. Сердито схватил ее косынку и кое-как водворил на место. Ах так? Это как раз и называется позволить себе вольности. К тому же он понятия не имел, как такие косынки завязываются и подтыкаются. Пенелопе пришлось исправлять его упущения, Хотя ее исправления не принесли желаемого результата, поскольку он продолжал воздействовать на нее физически.

И теперь, схватив за руку, буквально тащил к двери. Она, по сути дела, бросилась к нему на шею, а он ее отверг. Самым решительным образом.

— Очень хорошо, — сказала она не менее сердитым тоном. — Нет необходимости быть таким грубым. Если не хотите меня, так и скажите.

Он остановился и повернулся к ней.

— Если думаете, что не хочу, значит, вы еще глупее, чем кажетесь. Конечно, я хочу вас. Последнее время это единственное, чего я хочу. Черт подери, Пенелопа, я не могу здраво мыслить, когда я с вами. А в данный момент это очень опасно. Для нас всех.

Не имея представления о том, кого он подразумевал под «нас всех», Пенелопа тем не менее отчетливо понимала смысл его действий. Он снова тащил ее за руку и, подведя к двери, распахнул ее настежь.

Она ощутила приступ отчаяния и страха. Лорд Гарри избавлялся от нее, и у нее были основания верить, что больше они не увидятся. Не вызывало сомнения и то, что, если его не убьют на дуэли, он покинет город. Очевидно, он хотел ее не так сильно, как говорил. Если бы он чувствовал хотя бы половину того, что чувствовала она, разве смог бы он с ней расстаться, не поцеловав на прощание? Очень скоро он освободится от нее, они больше никогда не увидятся.

Они шагнули в пятно света позднего утреннего солнца на крыльце. Она отчаянно искала правильные доводы, которые могли бы изменить его решение. Но тут ее ноги словно вросли в землю — она увидела Энтони, выпрыгнувшего из экипажа и направившегося в их сторону. Сегодня явно был не ее день.

— Растмур, — с лаконичной вежливостью приветствовал его лорд Гарри.

— Будьте вы прокляты, Честертон! — прозвучало в ответ не менее лаконичное приветствие. — Я приехал домой и, обнаружив, что сестры нет, тотчас вернулся сюда.

— Да, я обнаружил ее на пороге своего дома, так что теперь возвращаю вам.

Ей совсем не понравилось, что он говорил о ней, словно о пропавшем щенке. Дальше было хуже. Когда Энтони приблизился, лорд Гарри церемонно поднял ее руку и передал ее брату.

— Рекомендую лучше следить за сестрой, — предупредил лорд Гарри.

— Не я выманил глупую девчонку из дома, — ответил Энтони, беря Пенелопу за руку и меча взглядом стрелы молний в лорда Гарри.

Теперь настал черед лорда Гарри рассердиться.

— Боже правый, сэр! Пенелопу не нужно выманивать или соблазнять. Вы всерьез собираетесь отправить ее одну в Египет? При этом зная, на что она способна? Черт подери, Растмур, будь вы хорошим братом, заперли бы ее.

— Простите, но я слышу вас обоих, — вставила Пенелопа.

— Молчать! — рявкнули они в унисон.

Грубияны.

— Я не стану запирать свою сестру, — заявил Энтони.

Но с такой силой сжал ее руку, что наверняка оставил синяки. Пенелопа поморщилась, но он не обратил на нее внимания.

— Может, вам невдомек, — продолжил лорд Гарри, — но ей нельзя доверять.

— Как и вам, Честертон.

— Именно это я и хотел сказать, Растмур.

Энтони собрался было что-то ответить, но нахмурился и посмотрел на сестру.

— Зачем ты сюда явилась? — спросил он.

Она прикусила губу. Это был не очень удобный вопрос.

— Я боялась, что ты вызовешь лорда Гарри на дуэль, и хотела его предупредить.

— Предупредить?

— Что ты отличный стрелок, Энтони.

— Не сомневаюсь, что Честертон способен за себя постоять, — сказал Энтони. — При условии, что принял бы вызов.