— Нет, я не верну его вам. Скажите, у кого вы его взяли?

— Зачем это вам?

— Потому что он украден.

— Украден? Нет, не может быть.

— Может. Следует ли мне понимать это так, что вы лично знакомы с похитителями? Может, даже с ними в сговоре?

— Нет! Какая нелепость.

— Нелепость? Вы уверены, что планируете путешествие не для того, чтобы привезти еще партию похищенных артефактов?

— Конечно, нет! Я не воровка, лорд Гарри.

— Вы просто лгунья, моя дорогая. С какой стати я должен верить, что вы не воровка?

— Не воровка! Я купила этого скарабея.

— Очень удобно, хотя так и не признались, у кого именно купили.

— Потому что она просила не говорить.

— Очевидно, она знала, что вещь украденная. Кто она? Может, леди Берлингтон?

— Конечно, нет. У нее я бы никогда не стала покупать драгоценности.

— Тогда кто?

Было ясно, что Пенелопа не желает отвечать. Он не мог винить ее в этом. Это значило бы навлечь на человека обвинения и наверняка подставить под удар и себя. Воры, очевидно, верили, что она их не выдаст. Гаррис приблизился к Пенелопе и провел пальцем по ее изящному подбородку.

О да, она ответит ему на этот вопрос. Лорд Гаррис знал, что Пенелопа не может устоять перед ним.

— Очень хорошо, — сказала она, пытаясь стряхнуть его с себя. — Я скажу вам.

— Скажите.

Умная девочка сдалась раньше, чем он продолжил.

— Я получила скарабея от Марии.

Пенелопа почувствовала, что не может дышать. Нет, лорд Гарри не давил на нее, скорее едва прикасался. Но стоял слишком близко и проявлял чрезмерное внимание. Она чувствовала тепло, исходившее от его крепкого тела, и не могла избежать его взгляда. Его глаза буквально завораживали.

То, что он умел оказывать на нее такой эффект, не прикладывая особых усилий, лишало Пенелопу чувства безопасности. Нет, он не мог причинить ей вреда, по крайней мере физического. Но она уже начала понимать, что физический вред не так уж страшен. Намного больше ее волновало то, что он мог с ней сделать. Только он.

— Вы получили скарабея от своей подруги Марии? Мисс Брэдли?

— Да.

— А откуда он у нее?

Прикосновение лорда Гарри привело ее в оцепенение. Она не смогла бы отступить от него, даже если бы очень захотела. Впрочем, она и не хотела этого. Ей хотелось растаять и слиться с ним, замереть навеки в этом тумане чувственности. Или хотя бы на ближайшие полчаса.

— Скарабея ей подарил поклонник, — ответила Пенелопа.

— Кто именно?

— Не знаю. Она сказала, что подарок ей не нужен. Мне кажется, джентльмен чем-то ее обидел. Она грозилась выбросить подарок. Тогда я предложила ей купить его у нее. Но она не стала брать за него денег, поэтому я купила шляпку, которая ей понравилась. За свои деньги на шпильки.

— Вы заплатили за него шляпкой?

— Да, на другое она не соглашалась. Я не воровка.

— И вы не знаете, кто ее поклонник?

Лорд Гарри отодвинулся от нее, и пространство между ними заполнил холод бесчувствия. Возможно, если бы она дала ему более определенный ответ, он бы снова к ней прикоснулся.

— Нет, если бы знала, то сообщила бы вам, — сказала Пенелопа. — Я не знаю, почему она не могла вернуть ему скарабея. Но я этому рада.

— Не сомневаюсь. А вы представляете себе, сколько он стоит?

— Конечно. Я давно занимаюсь изучением древних артефактов.

— Тогда вы, безусловно, должны были удивиться тому, откуда у вашей подруги такие ценности.

Уж не подозревает ли он Марию в чем-то противозаконном? Или сомневается в ее честности? Пенелопа обрадовалась, что между ними возник холодок отчуждения. По крайней мере, это могло помочь ей прояснить мысли.

— Она сказала, что это подарок поклонника, и у меня нет причин в этом сомневаться.

— А вам не приходило в голову, что этот таинственный поклонник мог завладеть скарабеем преступным образом?

— Нет, не приходило. Я уже сказала вам все, что мне известно. А теперь будьте любезны отступить в сторону, сэр.

— О, мое присутствие вас волнует, мисс Растмур.

Наверное, ей не стоило ничего говорить. Похоже, ему доставляло удовольствие сознавать, что он волнует ее. Он склонился над ней еще ниже, и его пальцы заскользили вниз по ее шее к косынке, которую она аккуратно заправила в вырез платья. Пенелопа испугалась, что если он решит исследовать то, что скрывалось под косынкой, то прозрачная ткань послужит слабой защитой.

Правда, прошлой ночью он уже провел полное исследование. От этого воспоминания она густо покраснела.

Да, безусловно, его присутствие волновало ее, и волновало самым приятным образом. Что вызывало немалое беспокойство.

— Наверное, мне уже пора уйти, — сказала она.

Но лорд Гарри никак не помог ей осуществить эту идею. Напротив, склонился над ней еще ниже.

— Вы уверены, что хотите этого?

Нет, на самом деле она изо всех сил старалась игнорировать свои желания.

— Я сделала то, за чем пришла, — ответила она. — Мне пора.

— Согласен, — подтвердил он и взялся за косынку. — Это пора снять.

Нужно было прикрепить косынку булавками. Но не успела она ничего сделать, как он сорвал легкую ткань с ее шеи и провел пальцами по обнажившейся коже. Пенелопа судорожно втянула ртом воздух, изо всех сил стараясь не показать ему, что она в восторге от того, что он с ней делает.

— Пожалуйста, сэр…

— Пожалуйста, что? Хотите большего?

— Полагаю, что я уже получила большее.

— И, насколько я помню, вам понравилось, — произнес он.

Она хотела возразить, но это было выше ее сил, и она промолчала. А лорд Гарри, нависнув над ней, уже стягивал с ее плеч платье, чтобы воздать должное ее груди.

— Вы уверены, что вам больше нечего сказать о том, как попал к вам скарабей? — спросил он.

Но теперь она уже не могла понять значения слов.

— …что ко мне попало?

Он усмехнулся, издав теплый животный звук.

— На самом деле что, Пенелопа?

Теперь он сосредоточил на ней все свое внимание. Покрыл поцелуями сначала одну грудь, затем переключился на другую. От его языка, лизавшего соски, по ее телу пробегали электрические искры. Слава Богу, что он придерживал ее, иначе она сползла бы к его ногам.

Позволив его рукам заключить себя в объятия, она ладонями бороздила его мускулистую спину и широкие плечи. Прикосновение его губ к нежной коже затмевало все остальные ощущения, давление его тела доставляло удовольствие. Поласкав ее груди, его рот припал к ее губам. Это было восхитительно.