— Что случилось? — испугалась она, глядя на въезжающего в холл Антошку. — Почему вы так рано?

— Можно тебя на пять минут? — Валя цепко взяла ее за руку.

— Конечно. — Кира недоуменно пожала плечами и строго велела Наталье: — Жди меня здесь. Скоро вернусь.

Валя вытащила Антошку из коляски и быстро направилась к лестнице. Кира шла следом, время от времени заинтриговано поглядывая на нее.

— Да что же все-таки произошло?

— Сейчас узнаешь.

Валя зашла в детскую, сняла с малыша комбинезон и шапочку, поставила его в манеж. Затем приблизилась к Кире вплотную.

— Я ухожу.

— Ты же хотела завтра. — Кира смотрела на нее с волнением и тревогой.

— Сегодня. Там, на улице, Тенгиз. Он заберет меня на машине к себе.

— Тенгиз? — Кира отступила от Вали на шаг, недоверчиво поджала губы. — Зачем он тебе? Ты же его больше не любишь.

— Зато он любит меня, — жестко произнесла Валя. — Он только что на коленях передо мной ползал по земле.

— И ты его простила?

— Да, простила. Если вдуматься, то он не так уж и виноват передо мной. Просто боялся отца. Он у него один, мать давно умерла.

Кира покачала головой.

— Это ты сейчас так рассуждаешь. А тогда, когда он бросил тебя…

— Он не бросал. Он просил немного подождать. Я сама виновата в том, что случилось. Сама накрутила себя, побежала на улицу, на ночь глядя. Сидела бы дома, родила бы в срок, и ребенок был бы жив. Все, Кир, я не хочу больше ничего обсуждать. Бери Антошку на себя, а я отчаливаю.

— А как же Вадим? Ты же должна ему сказать.

— Ты все скажешь. В контракте указано, что каждая из сторон может прервать соглашение в любой момент. Вот я и прерываю.

— А как я объясню ему, почему ты ушла?

— Надеюсь, он сам все поймет. — Валя резко развернулась и скрылась в гардеробной.

Вещи ее уже были сложены, оставалось собрать лишь кое-какие мелочи. Все это заняло не более пяти минут. Она даже переодеваться не стала, только вместо блузки, удобной для кормления, надела легкий джемперок.

Кира так и стояла посреди комнаты, словно оцепенев, неподвижно глядя на играющего в манеже малыша.

— Я готова, — тихо проговорила Валя, поудобней устраивая на плече сумку.

Кроме нее в каждой руке она держала по объемистому пакету — это были вещи, купленные за время работы у Вадима.

Кира всхлипнула и вытерла глаза.

— Мне будет тебя не хватать.

— Мне тоже, — дрогнувшим голосом проговорила Валя.

Они обнялись. Кира прижала ее к себе, трижды поцеловала, перекрестила. Потом Валя приблизилась к манежу. Постояла, глядя на Антошку, — тот, не обращая на нее внимания, пробовал на зуб резиновую белку.

— Возьми его на руки, — посоветовала Кира, — на прощанье.

— Нет. Не могу. — Валя решительно мотнула головой и на мгновение зажмурилась, чтобы не видеть родное, ангельское личико малыша.

Все. Это вчерашний день. Об этом нужно забыть и жить дальше.

Она быстро, не оборачиваясь, зашагала к двери. У самого порога ее вдруг осенило. Она остановилась, опустила пакеты на пол.

— Забыла что-то? — участливо спросила Кира.

— Да, забыла. — Валя рывком дернула «молнию» на сумке, сунула туда руку, пошарила среди вещей и вытащила пухлый конверт с деньгами — свой гонорар за кормление малыша. — На, возьми, — она протянула конверт Кире.

— Как это? — не поняла та. — Зачем?

— Затем. Если Вадим думает, что мне нужны были его деньги, то пусть поймет, что ошибался. И Антошку я нянчила, как своего собственного ребенка, просто потому, что любила его, а не потому, что мне платили за это. Бери же, ну! — Валя нетерпеливо шагнула к Кире.

— Но ведь тут огромная сумма! — ошеломленно пролепетала та.

— Пусть. Мне не нужно. Обо мне есть кому позаботиться.

— Валя, ты просто сумасшедшая. Мало ли как обернется жизнь! Отказываться от заработанных денег — это… это… черт знает что!

— Прощай, Кирочка! — Валя чмокнула ее в щеку и, почти бегом достигнув двери, подхватила пакеты и скрылась в коридоре.

Сердце в груди бешено стучало, когда она спускалась по лестнице вниз. «Только бы не встретить его! Не встретить Вадима!» — молила Валя, стараясь унять смятение.

Мысль отказаться от денег пришла ей в голову только что, внезапно. Она сама не знала, как могла так поступить. Ведь это были деньги на лечение Таньки, на помощь матери с отцом, на все ее дальнейшую, самостоятельную жизнь.

Но что-то подсказывало Вале, что необходимо было сделать именно так. Покинуть этот дом не кормилицей младенца, а женщиной, любовь и преданность которой не оценили, не смогли оценить. Уйти, гордо подняв голову, проглотив слезы, спрятав невидимую никому обиду глубоко в душе.

Она прошла мимо дожидающейся Киры Натальи.

— По магазинам? — приветливо поинтересовалась та.

Валя кивнула.

— Да, хочу купить себе что-нибудь свеженькое.

Незачем никому ничего объяснять. Достаточно одной Киры.

Хлопнула дверь. Во дворе Леша уже заводил «мерс».

— Валюшка, подвезти? — он высунул из окна улыбающееся лицо.

— Спасибо, Лешенька, мне недалеко. Пешком дойду.

— Ну, гляди.

Валя зашагала к воротам. Шаг, еще шаг от крыльца, от дома, ставшего таким родным, будто она прожила в нем всю жизнь. От дома, где она была почти что женой и почти что матерью. Где оставался человек, которого она ненавидела всем сердцем. Ненавидела, продолжая любить.

Она заметила Тенгиза издалека. Тот нервно прохаживался взад-вперед по бульвару, дымя сигаретой. Увидел Валю, идущую навстречу, подпрыгнул и бросился к ней.

— Милая! Ты пришла! Какое счастье, что ты пришла!

Он заключил ее в объятия, снова принялся целовать.

— Успокойся уже. — Валя попробовала вырваться, но куда там. Тенгиз точно ошалел, прижимал ее к себе на виду у всех, только что раздевать не начал.

— Перестань. Убери руки. — Она все-таки кое-как выскользнула от него, тяжело дыша от возбуждения и нервного напряжения. — Идем в машину.

— Да, идем. Идем. — Тенгиз послушно зашагал к стоянке, на ходу то и дело оборачиваясь и глядя на Валю с собачьей преданностью.

Ей стало не по себе. Что-то в его поведении было неестественным, отталкивающим — какая-то подобострастность, суетливость, противная мужской природе.

«Раньше я в нем этого не замечала, — подумала Валя. — Но раньше он, может быть, и не любил меня по-настоящему, не опасался потерять».