– Давай сыграем в шахматы, – предложил он. – Чур я белыми. Пешка на четвертое поле короля.

Бет пожала плечами:

– Пешка на четвертое поле ферзевого слона.

– Конь на третье поле королевского слона.

– Пешка на третье поле ферзя. – Бет не знала, как относиться к этой игре. Она никого еще не допускала к своей воображаемой шахматной доске и теперь, подставив ее под ходы Бенни, чувствовала, что совершает насилие над собой.

– Пешка на четвертое поле ферзя, – сказал Бенни.

– Пешка бьет пешку.

– Конь бьет пешку.

– Конь на третье поле королевского слона.

На самом деле все оказалось очень просто – Бет смотрела на дорогу сквозь лобовое стекло, одновременно видела в уме воображаемую доску с фигурами на ней и без труда воспроизводила ходы.

– Конь на третье поле ферзевого слона, – продолжал Бенни.

– Пешка на третье поле королевского коня.

– Пешка на четвертое поле слона.

– Пешка на четвертое поле слона.

– Вариант Левенфиша, – сухо констатировал Бенни. – Терпеть его не могу.

– Ходи конем, – подсказала Бет.

– Не указывай мне, как ходить. – Его голос внезапно сделался ледяным, и Бет невольно отпрянула, словно ее укололи.

Несколько минут они ехали в молчании. Девушка смотрела на серый стальной барьер, отделявший их сторону магистрали от встречных полос. Когда машина вкатилась в туннель, Бенни сказал:

– Ты права насчет коня. На третье поле слона. Ставлю его туда.

Она помедлила с ответом, затем кивнула:

– Ладно. Беру коня.

– Пешка бьет фигуру.

– Пешка на пятое поле короля.

– Пешка опять бьет. Знаешь, что об этом говорил Шарц в примечании?

– Я не читаю примечания.

– Пора бы уже начать.

– Мне не нравится Шарц, – сказала Бет.

– Мне тоже, – отозвался Бенни. – Но я его читаю. Ты ходишь или нет?

– Ферзь бьет ферзя. Шах. – Она сама услышала злость в собственном голосе.

– Король бьет ферзя. – В голосе Бенни ледяные нотки уже не появлялись, он немного расслабился.

За окнами опять потянулись пейзажи Пенсильвании. Бет заставила его сдаться на двадцать седьмом ходу, и настроение у нее повысилось. Она всегда любила сицилианскую защиту.

* * *

В подъезде дома Бенни валялись пластиковые пакеты с мусором, под потолком болталась грязная голая лампочка. Холл был облицован белой плиткой и производил такое же депрессивное впечатление, как какой-нибудь сортир возле автобусной остановки посреди ночи. В двери его квартиры красовались три замка. Сама дверь была выкрашена красным, и на ней смутно читалось что-то похожее на «Безбо», нанесенное черной краской из баллончика.

За дверью была тесная гостиная, загроможденная стопками книг, наваленными повсюду. Зато когда Бенни включил люстру, свет оказался приятным и стало поуютнее. В дальнем конце комнаты находился кухонный уголок, а рядом – дверь в спальню. На полу лежал травяной коврик; ни дивана, ни стульев не наблюдалось – только черные подушки с торшерами возле них.

Ванная была оформлена в старомодном стиле – черно-белая плитка на стенах и полу. Вентиль для горячей воды на кране оказался сломан. За черной пластиковой шторкой была ванная с душевой стойкой. Бет вымыла руки, ополоснула лицо и вернулась в гостиную. Бенни распаковывал свои пожитки в спальне; чемодан Бет по-прежнему стоял на полу в гостиной рядом с книжным шкафом. Бет приблизилась к шкафу, устало обвела взглядом корешки – все без исключения книги на всех пяти полках были посвящены шахматам. Некоторые – на русском и на немецком, но тоже о шахматах. Бет прошла по коврику к другой стене, у которой стоял еще один книжный шкаф – этот был сделан из досок, положенных на кирпичи, и в нем тоже хранились книги о шахматах. Целую полку занимал советский «Шахматный бюллетень» – от свежих номеров до выпусков пятидесятых годов.

– Тут в гардеробе есть место! – крикнул Бенни из спальни. – Можешь повесить свою одежду, если хочешь.

– Ладно, – сказала Бет.

В пути, когда они еще мчались по Главной магистрали Пенсильвании, она думала, что в квартире у нее будет шанс заняться любовью с Бенни, сейчас же ей хотелось только спать. Вопрос был в том, где бы прилечь.

– Я думала, буду спать на диване, – вслух сказала Бет.

Бенни выглянул из дверного проема:

– Я говорил, ты будешь спать в гостиной. – Он исчез и снова появился с огромным свертком и чем-то похожим на насос, сверток раскатал на полу, воткнул в него шланг от насоса и начал ногой накачивать воздух. То, что казалось куском полотна, стало обретать очертания надувного матраса.

– Сейчас принесу простыню, – сказал Бенни и сходил в спальню за стопкой постельного белья.

– Я сама застелю. – Бет отобрала у него тряпки. Ей не понравилось, как выглядел матрас, но у нее с собой были зеленые таблетки. Можно выпить их, когда Бенни заснет, если, конечно, они понадобятся. Спиртного в этой квартире не было – Бенни об этом не говорил, но Бет и так догадывалась.

Должно быть, она заснула раньше Бенни, а пузырек с транквилизаторами так и остался в чемодане. Утром ее разбудил вой сирены – под окном ревела то ли «Скорая помощь», то ли пожарная машина. Бет села, полусонная, в постели, попыталась свесить ноги – не вышло, – и она вспомнила, что спала на матрасе. Встала кое-как, в пижаме, и огляделась. Бенни стоял у кухонной раковины спиной к ней. Она знала, где находится, но сейчас, при утреннем свете, гостиная выглядела по-другому. Сирена затихла, и теперь слышен был обычный шум нью-йоркского дорожного движения. На окне одна штора была отдернута, и прямо за ним, так же близко, как Бенни, Бет видела угол огромного кузова грузовика. Позади него пробирались по перегороженной дороге такси. Где-то безостановочно лаяла собака.

Бенни обернулся и подошел к ней, протягивая большой картонный стакан. На стакане было написано «Полным-полно орехов»[55]. Это было странно и удивительно – никто и никогда не подавал ей утром ни кофе, ни завтрак. Миссис Уитли и вовсе вставала позже, уже когда Бет заканчивала есть.

Она сняла пластиковую крышку со стакана и отпила кофе.

– Спасибо.

– Можешь переодеться в спальне, – сказал Бенни.

– Мне нужно принять душ.

– Он в твоем распоряжении.

* * *

Бенни принялся раскладывать посреди гостиной портативный шахматный столик с зелеными и бежевыми квадратами. Когда Бет вернулась из ванной, он расставлял фигуры и пешки.