Бет стояла в сторонке и наблюдала за игрой. Она вспомнила, что когда-то в подвале приюта точно так же смотрела, как мистер Шейбел переставляет шахматные фигуры на доске, и была заворожена происходящим. Сейчас никакого интереса она не испытывала. Ей были безразличны правила покера, хотя она знала, что могла бы сделаться хорошим игроком. Бет злилась на Бенни, а он продолжал играть, ни разу не взглянув в ее сторону. Лихо управлялся с картами, подбрасывал фишки в центр стола не без апломба и время от времени говорил что-нибудь вроде «Пропускаю» или «Ваш черед». В конце концов, когда один из мужчин за столом в очередной раз раздавал карты, Бет положила руку на плечо Бенни и тихо сказала: «Я ухожу». Он кивнул, пробормотав: «Ладно», – и снова сосредоточился на игре. Шагая к лифту, Бет испытывала жгучее желание шарахнуть Бенни бревном по голове. Бесчувственный сукин сын переспал с ней по-быстрому и сбежал в мужскую компанию. Вероятно, он так и запланировал все заранее. Тактика и стратегия. Шею бы ему свернуть…

Но прогулка по городу утихомирила гнев, и к тому времени, когда на Третьей авеню Бет садилась в автобус, который шел до дома Бенни на Семьдесят восьмой улице, она уже обрела спокойствие. Даже приятно было немного побыть в одиночестве. Остаток вечера она провела за «Шахматным вестником» – новым журналом из Югославии, – разыгрывая опубликованные там партии в уме.

Бенни вернулся заполночь. Бет проснулась, когда он укладывался в кровать, и обрадовалась его возвращению, но заниматься с ним любовью не хотела. К счастью, он тоже не проявил желания. Она спросила, удалось ли что-нибудь выиграть. «Почти шестьсот долларов», – ответил он, довольный собой.

Бет перекатилась на другой бок и снова заснула.

Секс у них случился утром, и Бет не получила от этого особого удовольствия. Она все еще злилась на Бенни из-за покера – не оттого, что он играет в азартные игры, а оттого, что забыл о ней ради покера сразу после того, как они стали любовниками. После секса он сел на кровати и некоторое время рассматривал Бет, потом спросил:

– Дуешься на меня, да?

– Да.

– Из-за покера?

– Из-за того, что ты не рассказал о покере раньше.

Он понимающе кивнул:

– Извини. Я привык держать дистанцию в отношениях с людьми.

Бет почувствовала некоторое облегчение от того, что он это сказал.

– Наверное, я тоже.

– Я заметил.

После завтрака она предложила сыграть партию – Бенни неохотно согласился. Они поставили контроль времени на полчаса, чтобы не затягивать, и Бет начала громить его позиции в сициалианской защите, используя вариант Левенфиша – ловко отметала все угрозы и безжалостно преследовала короля. Когда все было кончено, Бенни с кривой усмешкой покачал головой:

– Мне правда нужны были эти шестьсот долларов.

– Не сомневаюсь, – отрезала Бет. – Но ты выбрал неудачный момент.

– Похоже, не стоит тебя злить.

– Сыграем еще партию?

Бенни пожал плечами и отвернулся:

– Прибереги свою энергию для Боргова.

Бет прекрасно понимала, что он согласился бы сыграть, будь у него надежда победить. Теперь она чувствовала себя гораздо лучше.

* * *

Они оставались любовниками, но в шахматы теперь играли только по описаниям партий в книгах. Через несколько дней Бенни снова сходил на покер, вернулся с двумя сотнями долларов, и они провели в постели лучшую ночь за все время совместной жизни; деньги до утра лежали на тумбочке у кровати. Бет питала к нему теплые чувства, но не более того. За неделю до отъезда в Париж она пришла к выводу, что ей больше нечему учиться у Бенни.

Миссис Уитли всегда возила с собой документы на удочерение Бет и ее свидетельство о рождении, когда они путешествовали, и Бет переняла у нее эту привычку, хотя до сих пор ни одна бумажка не пригодилась. Для поездки в Мексику нужна была только туристическая карточка, и ее оформляла миссис Уитли. В первую неделю в Нью-Йорке Бенни отвез Бет в Рокфеллеровский центр, где она сдала все документы для получения паспорта. Маленькая книжечка в зеленой обложке была готова через две недели; внутри красовалась фотография строгой Бет с поджатыми губами. Она все еще не решила, будет ли участвовать в парижском турнире, тем не менее за несколько дней до отъезда из Кентукки на чемпионат в Огайо отправила организаторам в Париж письмо с подтверждением своего согласия.

Когда пришло время, Бенни отвез ее на машине в аэропорт Кеннеди и высадил у терминала «Эр Франс».

– Его можно победить, – сказал он, имея в виду Боргова. – У тебя получится.

– Посмотрим. Спасибо за помощь. – Бет поставила чемодан у окошка со стороны водителя. Они находились в зоне, где была запрещена парковка, и Бенни не мог выйти из автомобиля, чтобы проводить ее до входа в аэропорт.

– Увидимся на следующей неделе, – сказал он.

На мгновение Бет захотелось наклониться к открытому окну и поцеловать Бенни, но она сдержалась.

– Увидимся. – Она подхватила чемодан и зашагала к терминалу.

* * *

На этот раз Бет была готова к тому, что при виде коренастого мужчины в черном костюме ее охватит жгучая ненависть, но это не помогло – дыхание резко перехватило, едва она вошла в вестибюль. Боргов стоял там, спиной к ней, беседуя с двумя репортерами. Бет нервно отвернулась – как тогда, в мексиканском зоопарке, встретив его впервые. «Это всего лишь человек в черном костюме, всего лишь русский, который умеет играть в шахматы», – сказала она себе. Один из репортеров фотографировал Боргова, пока тот разговаривал со вторым. Бет несколько минут разглядывала всю троицу, и напряжение постепенно отпускало. Она сумеет победить. Развернувшись, Бет зашагала к столу регистрации – турнир должен был начаться через двадцать минут.

Это было самое скромное по количеству участников соревнование из тех, на которых ей доводилось играть. Оно проходило в изысканном старинном здании рядом с Эколь Милитэр. Было шесть шахматистов и пять туров – по одной партии в день, без выходных. Если они с Борговым оба проиграют кому-то из первых соперников, после этого уже не встретятся за шахматной доской, а конкуренция тут будет серьезная. Тем не менее Бет не сомневалась, что и она, и Боргов выйдут победителями. Она направилась по коридору к турнирному залу твердым шагом, без тени беспокойства насчет партии, которую ей предстояло сыграть этим утром. Остальные шахматисты, те, с кем она будет состязаться в следующие несколько дней, тоже не внушали тревоги. Лицом к лицу с Борговым она окажется только в одном из финальных туров, а сейчас, через десять минут, сядет за стол на стороне черных фигур напротив голландского гроссмейстера. Эта партия не вызывала у нее ни малейших опасений.

Франция не считалась шахматной державой, однако зал, отведенный для турнира, был великолепен. Под высоким синим потолком висели две хрустальные люстры, на полу лежал роскошный синий ковер с цветочным орнаментом. Шахматные доски были разложены на трех столах полированного орехового дерева, рядом с каждой стояли в маленьких вазочках розовые гвоздики. Синяя бархатная обивка старинных кресел гармонировала с цветом потолка и ковра. Обстановка была, как в дорогом ресторане, а представители команды организаторов турнира проскальзывали между столами, как вышколенные официанты в смокингах. Все было тихо и чинно. Бет прилетела в Париж из Нью-Йорка накануне поздно ночью и толком не видела город, но чувствовала себя здесь комфортно. В самолете она хорошо выспалась, а пото еще заснула в отеле. Этому предшествовали пять недель основательной шахматной подготовки. Она никогда еще не была так уверена в своих силах.