– Три сотни сверху! – прорычал он.

Хозяин заведения облизнул губы. Его жадный взгляд заплясал, мечась от одного участника неожиданного торга к другому.

– Пять сотен, – твердо вымолвил незнакомец.

Тут, расталкивая толпу, к торговцу рабами протиснулся еще один человек – молодой парень с щегольской бородкой. Сам того не заметив, он вступил в лужу крови, растекшуюся вокруг тела Сабира.

– Семьсот монет! – запыхавшись вымолвил он.

Маджумдер сжал свои толстые руки в кулаки, каждый размером с головку сыра. На жирных пальцах блеснули перстни, самый маленький из которых стоил по меньшей мере два годовых заработка Пулия на службе. Лицо не привыкшего отступать богача стало пунцовым.

– Тысяча, – процедил он, сквозь сжатые зубы.

– Тысяча и пятьдесят! – крикнул гном в бирюзовом камзоле из первого ряда.

Вокруг Пулия, хозяина заведения и торгующихся образовался полукруг и разгоралась новая битва, не менее жаркая, чем та, что лишь недавно завершилась столь жестоко.

Незнакомец с птичьим лицом отвернулся и стал протискиваться к выходу. Его коричневый плащ мелькнул в последний раз и исчез. Пулий почувствовал странное разочарование. Почему-то он был уверен, что у того мужчины были иные планы на него, нежели просто скормить жадной до кровавых зрелищ толпе.

– Тысяча двести! – брызжа слюной, проорал Маджумдер.

Пулий облизнул губы. Как же здесь душно. Он пошатнулся и не упал лишь благодаря усилиям Желтолицего. Послышались новые крики и новые ставки, но Пулий не обращал на них внимания. Его взгляд застыл на кровавом пятне, в котором топтался молодой человек с бородкой. Вот его нога оставила бурый отпечаток там, куда кровь еще не добралась. Вот он топнул, видимо от гнева, что кто-то перебил названную им цену, и кровь разлетелась вокруг мелкими брызгами, оросив красным его голые щиколотки и платье рядом стоящей дамы.

В желудке снова разразилась буря. Пулий сглотнул, пытаясь ее утихомирить.

Минуту назад вся эта кровь была внутри Сабира. Минуту назад ее владелец был жив. Минуту назад он дышал, боялся, сражался за жизнь. Теперь он мертв.

Пулий вспомнил свой удар. Злость, кипевшую внутри. Мог ли он сохранить Сабиру жизнь? Пожалуй… Хотел ли?

Крики торгующихся оглушали. Слов не разобрать, но так даже лучше.

Он сжал кулак.

Ладонь стала липкой. Как будто в меде испачкался. Только мед совсем не красный.

Снова неведомая сила спасла его. Как удалось призвать ее? Почему это нечто помогло именно ему, Пулию? Почему именно сейчас! И почему, когда он подыхал в пустыне или дрался с наемниками, ничего подобного не происходило? Как заставить подчиняться эту бесконечную энергию?!

Что-то изменилось. Тогда, в лагере бессов, и сейчас. Нужно найти связь.

Пулий попытался вспомнить все в мельчайших деталях.

В тот раз рядом была древняя реликвия. Но что, к сраным эльфам, произошло сейчас? Вокруг не было ничего, мало-мальски похожего на артефакт. Единственной странностью стал тот мужчина, то, как он смотрел…

– Продано! – громко крикнул Желтолицый, поднимая руку Пулия вверх.

Под мышку тут же ухватила другая рука – жесткая и мозолистая. Геносиец, спутник толстобрюхого богача, улыбнулся, дыхнув в лицо жеваными кофейными зернами.

– Одевайся.

По итогам торгов Пулий обошелся достопочтимому Маджумдеру в три тысячи, а с учетом платы за погибшего Сабира – в три тысячи двести. Создатель! Почти столько заработал бы Пулий за всю свою службу… дослужи он до конца. Интересно, перепадет ли хоть что-то из этого состояния Гнуту, или торговец плотью оставит всю прибыль себе?

Нельзя сказать, что достопочтимый Маджумдер был слишком уж рад столь дорогому приобретению. Расплатившись, толстяк злобно зыркнул на сияющего хозяина лавки, почти выхватил из его руки купчую и быстро двинулся к выходу.

Геносиец услужливо распахнул дверь перед своим господином. Снаружи пахло морской солью вперемешку с вонью уличных отходов, но все же воздух был много свежее, чем внутри барака, явно не рассчитанного на такое количество народа.

Уходя, Пулий успел обменяться взглядами с Далилой. И пожалел об этом. В ее больших глазах смешались страх, испуг и отвращение. Она считала его чудовищем, не иначе.

Чудовищем он и был.

Он прошептал ей «прощай», одними губами, но она отвернулась, ничего не шепнув в ответ.

А вокруг девушки уже крутился юноша в испачканных кровью сандалиях, придирчиво разглядывая и оценивая. Хозяин заведения поспешил к нему, по пути нахваливая товар.

Геносиец сильно толкнул в спину, заставляя выйти на жару.

Дверь закрылась.

Наемник

Денар открыл глаза.

Туман мешал видеть.

Денар поморгал, но туман никуда не делся. Похоже, что-то со зрением.

Вдруг он осознал, что лежит в мягкой постели, а под головой пуховая подушка. Когда он вообще последний раз спал в постели? В такой роскошной – пожалуй, еще никогда!

Денар сел, почувствовав легкое головокружение. Только сейчас он обратил внимание, что вместо его обычной одежды на нем штаны из приятной на ощупь, тонкой, почти прозрачной ткани и туника без пуговиц из того же материала. А еще – тот, кто переодевал его, решил, что ему не нужно нижнее белье.

Что происходит и где он вообще, черт возьми?!

Денар постарался вспомнить, как попал сюда.

От усилий заболела голова, но часть воспоминаний вернулась. Банк, облава, подземный город, кулак незнакомца. Дальше – пустота, как ни старался. По крайней мере Юркан не смог его поймать – это место точно не было тюрьмой.

Вместе с памятью вернулись и неприятные ощущения. Денар потрогал челюсть. Болит, но вроде бы не сломана. Здорово этот парень ему врезал.

Одним ударом вырубил!

Денар не считал себя мастером рукопашных схваток, гораздо уверенней чувствуя себя с мечом в руке, но и без оружия вполне мог постоять за себя в драке.

Он попытался встать с постели и тут же запутался в мелкой сетке. То, что он принял за туман, оказалось тончайшей вуалью. Такие обычно вешают над кроватями богачей для защиты от насекомых.

Выпутавшись из паутины вуали, Денар наконец-то встал на ноги.

Босые ступни тут же утонули в ворсистом ковре.

Денар осмотрелся. За окнами почти стемнело, но расставленные вдоль стен ажурные канделябры с горящими свечами заполняли помещение теплым, мягким светом – долго же он провалялся без сознания.

Жилище принадлежало далеко не бедному человеку. Стены были драпированы темно-зеленой тканью. Причем, любая одежда, что Денар носил с тех пор, как покинул родительский дом, была пошита из материала похуже и подешевле. В изголовье массивной резной кровати, на которой без проблем разместилось бы человек пять, красовалась огромная картина в золоченой раме с изображением полностью обнаженных женщин, прыгающих через костер. Шкаф в углу комнаты по габаритам мог легко посоперничать с кроватью. Однако, несмотря на богатое убранство, вокруг веяло какой-то… пустотой.